Кольцо с вензелем «Л»

Антон тут же подумал: «Это не факт. Не предложи проводница сразу её пересадить, могла и попросить об этом. Вышла бы, например, в коридор, «познакомилась» бы там с парнем – тот бы тоже вышел. Сказала бы проводнице: «Есть пустое купе»… Да или просто бы пошла к парню в купе «в гости»… Надо выяснит у кассира в Ясиноватой, не просила ли девушка билет в определённый вагон, тот самый, седьмой».

На лице майора эти его сомнения никак не отразились. Но проводница вдруг что-то вспомнила, оживилась.

– Я, когда пришла забирать стаканы, дверь купе была приоткрыта. Я услышала, как девушка сказала: «Ты, Костя, наверное мамочкин сыночек?» А он тоже засмеялся, ответил: «Нет, я, скорее, бабушкин внучек». А она спросила: «Бабушка с вами живёт?» Я зашла в купе, и парнишка уже при мне ответил: «Нет, здесь, в Харькове. К ней еду». Потом они стали со мной за чай рассчитываться, и уже не говорили.

– Значит, Костя?

– Да, так она его назвала. – Лидия Васильевна посмотрела на Ляшенко пытливо. – Если знакомые, разве так спрашивала бы?

Антон был очень доволен разговором. Имя «Костя», возраст попутчика, ехал к бабушке… Вряд ли в Донецке, в седьмой вагон, брали билеты несколько Константинов.

– Есть идея! – сам себе вслух сказал майор. – Кажется, именно этот Костя и звонил нам…

Глава 5

Это бабушка посоветовала Косте надеть костюм. Вообще-то он собирался идти в джинсах и пуловере – своей привычной и любимой одежде. В Донецке именно так он и ходил на работу. Но Анна Павловна покачала головой:

– Там, в их офисе, все мужчины одеты в костюмы, женщины – в элегантных сдержанных платьях. Очень респектабельно, солидно. Придёшь в джинсах, примут тебя за несерьёзного мальчика, может и разговаривать не станут.

– Ну, по одёжке только встречают, – пожал плечами Костя. – Впрочем, ты права. Тем более, костюм я взял с собой.

Когда в светло-сером, хорошо сшитом костюме и голубой рубашке, Костя уже стоял в прихожей, бабушка неожиданно спросила:

– Скажи, милый, ты носишь свой крестик?

Костя удивился. Как многие молодые люди, родившиеся в новые времена, он был крещён. Но его родители, да и сама бабушка, жившие в стране подавляющего атеизма, не считали веру в Бога чем-то для себя необходимым. В семье так и не стало традицией отмечать церковные праздники, ходить в храм на службу. Анна Павловна хорошо об этом знала. Потому он пожал плечами, сказал с лёгкой иронией:

– Да нет, как-то не привык. Он мне мешает. Да ты, бабуля, и сама ведь не носишь.

– Последнее время ношу…

И правда, лет пять, как с Анной Павловной происходили перемены: о многом она задумывалась, многое вспоминала из своего детства, молодости. Стала ходить в близкую церковь, которая называлась «Усекновения главы Иоанна Предтечи». И когда чудом избежала гибели под колёсами гнавшегося за ней автомобиля, первое, что подумала: «Господь уберёг!» И перекрестилась. Теперь она взяла из старинного шкафа красивую инкрустированную шкатулку, достала серебряный крестик – немного побольше и потяжелее обычного нательного.

– Вот, – протянула внуку, – надень. Это крестик твоего дедушки. Им он был крещён, его проносил всю войну: может, оттого и выжил.

– Да ну? – усомнился Костя. – Разве разрешалось советским офицерам кресты носить? За это и расстрелять могли!

Анна Павловна покачала головой:

– Много вы, молодые, знаете о наших «советских» временах! Вбивают вам в головы всякие страшилки. Как раз на фронте многие крестики нательные носили – и солдаты, и офицеры. Десятилетиями веру из людей изгоняли, а как беда пришла, тут же все руки протянули к небу: «Спаси, Господи!» И не только простые люди: самые главные руководители, сам Сталин…Ты, Костик, надень этот крестик, и не снимай его…

Костя решил, что он будет изображать не обременённого высокой моралью начинающего карьериста и стяжателя – этакого простодушного циника. Он мило улыбался, говорил откровенно президенту фирмы, который самолично принял его:

– Донецк – провинция, а Харьков – почти столица! Молодому и умному человеку здесь есть где развернуться! И потом: у меня здесь дед – одинокий, с квартирой, а я единственный внук. Зачем же упускать такую возможность, правда?

Он решил как можно меньше отступать от своей настоящей биографии, но всё-таки из предосторожности переделал бабушку в «деда», хотя фамилии у них были разные: Анна Павловна всю жизнь жила под своей девичьей… После последней фразы Косте показалось, что он заметил мелькнувший в глазах президента интерес, а потом – чувство сожаления. «Упустили одинокого старика с квартирой, – расшифровал Костя этот взгляд. – Жаль!»

– Так значит, вы работаете бухгалтером в пошивочном кооперативе? – спросил солидный, ещё молодой, лет тридцати, президент, перебирая Костины документы.

– Уже полгода! Думаете, это мало? Да я там всё до тонкостей знаю. Рутина, развернуться – никакой возможности! А я ведь очень хорошие курсы кончал, легко работаю с «Один С» – вы ведь знаете, что это. Ещё я отличный компьютерщик: система «Фрегат» для меня не проблема. Разбираюсь даже в «SAP», а это, поверьте, не каждый экономист с высшим образованием осилит!