Читаем Кольцо Соломона полностью

Кольцо Соломона

— Я вижу, оно утратило всякий облик. Это нормально?

— Возможно, оно до сих пор без сознания. Оно сопротивлялось Заточению.

Длинноволосая женщина крутила и вертела бутылочку в руках.

— Что это, жидкость? Пар? Какие все-таки гнусные, противоестественные твари! Только подумать, что все, что от них остается, — вот это!

Когда бутылочку взял в руки визирь, зеленоглазая мышь шарахнулась прочь и закрыла мордочку лапками.

— Да, милая безделушка, — нехотя сказал Хирам. — Ишь, как огоньки мигают — ни разу не повторились!

Бутылочка обошла вокруг стола и вернулась к Хабе, который поставил ее рядом с собой. Ашмира была зачарована. Она коснулась хрусталя — к ее изумлению, оказалось, что холодные стенки слегка вибрируют.

— А что это? — спросила она.

— Это, моя дорогая, — рассмеялся Хаба, — джинн четвертого уровня, загнанный в бутылку. Он просидит там до тех пор, пока это будет угодно Соломону.

— А точнее? — спросила длинноволосая женщина. — Который это джинн?

— Бартимеус Урукский.

Ашмира вздрогнула, открыла было рот, но тут же сообразила, что Хаба не знает, что ей известно имя джинна. А возможно, он настолько пьян, что ему все равно.

Другие волшебники, очевидно, тоже узнали это имя. Они одобрительно загомонили.

— Отлично! То-то дух Иезекииля порадуется!

— Гиппопотам? Да, Хаба, ты прав: Соломон будет доволен таким подарком.

Ашмира уставилась на Хабу.

— Ты заточил здесь духа? Но ведь это довольно жестоко, разве нет?

Волшебники, сидевшие за столом — молодые и старые, мужчины и женщины, — разразились раскатистым хохотом. Хаба ржал громче всех. Когда он вновь взглянул на Ашмиру, взгляд у него был снисходительный, глаза покраснели и затуманились от вина.

— Жестоко? По отношению к демону? Это противоречие в терминах! Не забивай этим свою хорошенькую головку. Это был гадкий, вредоносный дух, о нем никто жалеть не станет. Кроме того, рано или поздно он обретет свободу — через несколько сотен лет!

Разговор перешел на другие темы: болезнь волшебника Рувима, приборка в башне Иезекииля, нарастающая склонность царя Соломона к затворничеству. Судя по всему, в последнее время он все реже и реже показывался во дворце, если не считать регулярных советов в садовом чертоге. Даже Хирам, его визирь, имел к нему доступ лишь в определенные часы. Похоже, теперь он интересовался в основном строительством храма; а помимо этого, держался в стороне от дел. На своих волшебников он тоже почти не обращал внимания, если не считать частых приказов во время советов, которым волшебники нехотя повиновались.

— Твой поход в пустыню, Хаба, — это сущая безделица! Вот мне завтра придется отправиться в Дамаск и велеть своим джиннам отстроить его разрушенные стены.

— А я еду в Петру, строить зернохранилище…

— А мне придется заниматься орошением какой-то дрянной ханаанской деревушки…

— Ох уж это Кольцо! Соломон думает, что с нами можно обращаться точно с рабами! Если бы только…

Ашмира почти не прислушивалась к их жалобам. Она взяла в руки бутылочку и медленно поворачивала ее в пальцах. Какая легонькая! Что за удивительное вещество находится внутри? За хрустальными стенками кружились и вспыхивали крошечные цветные пятнышки, точно увядающие лепестки, опускающиеся на озерную гладь. Она вспомнила джинна, молчаливого, с серьезными глазами, вспомнила, как они стояли рядом в заваленном трупами ущелье…

Многие из гостей царя Соломона, бывшие в зале, уже потянулись в сторону лестницы, хотя многие другие еще оставались за столами, подъедая остатки яств. Сидевшие вокруг волшебники все сильнее оседали в своих креслах, говорили все громче, пили все больше…

Она снова взглянула на бутылочку, которую держала в руках.

— Да-да, изучи ее хорошенько! — Хаба навис над нею и смотрел на нее разъезжающимися глазами. — Тебя ведь влечет ко всему необычному и удивительному. А у меня в башне хранится множество подобных диковинок! Редкостные, изысканные вещицы! Завтра сама увидишь!

Ашмира заставила себя не отшатнуться, хотя от него несло перегаром. Она улыбнулась.

— Твой кубок пуст. Позволь, я налью тебе еще вина!