Кольцо странника

Игорь отступил, и взгляду открылось тело Олуэн – навзничь лежит прямо на земле, на привядшей траве. Белое покрывало на груди обагрено кровью, глаза закрыты.

– Кто? – хрипло закричал Всеслав, сжимая кулаки. – Кто убил?!

Но Олуэн была жива. Вот она открыла глаза.

– Сама... – сказала шепотом. – Я сама. Прости.

Всеслав встал на колени, наклонился над бледным прекрасным лицом.

– Зачем, ну зачем ты?.. – в горле стал ком, каждое слово давалось с болью.

– Вспомни, – тихий шепот был ответом. Олуэн уходила, в уголках рта закипала кровь. – Вспомни сестру свою, Анну...

И Всеслав закричал. К нему бросились князь и Овлур, но что они могли сделать? Он не плакал, не бился, он кричал, как воют волки, и вся человеческая боль была в этом крике. А когда нечем стало дышать, лицом приник к лицу Олуэн-Анны, губами к ее губам.

– Но как, как? – повторял, захлебываясь.

– Кольцо, – ответила она, поняв вопрос. – Кольцо...

Дыхание ее прервалось, она поднялась на локтях, устремив взгляд ввысь, словно хотела разглядеть что-то в небе...

Она умерла. Ее похоронили Овлур и Игорь, саблями вырыли могилу и воздвигли курган из камней – чтобы не раскопали, не растащили тело хищные звери. Всеслав не помнил себя, и его друзья боялись – не перенесет такого, лишится рассудка. Не понимали толком, что случилось. Только когда снова тронулись в путь, Всеслав осмелился рассказать им, кто была ему эта женщина...

Ехали молча. Вот уже рукой подать до родной земли, но радости не было в сердцах беглецов. Ехали, склонив головы, и каждый размышлял о своем, а все вместе – о страшной силе судьбы и о беззащитности души человеческой перед нею...

Подъехав к стенам новгородским, встретились с дозором. Пятеро гридней из Игоревой дружины остановили путников и обомлели – сам князь, по которому великий плач стоял на Руси, смотрел на них и усмехался. Не знали, что и делать – ликовать ли, открещиваться ли от наваждения? Но когда князь заговорил приветливо, стал расспрашивать – уверились, и долго в себя не могли прийти от радости. Посчастливилось первыми узнать об освобождении плененного князя – разговоров будет до конца жизни, а теперь с великим почетом провожают князя к новгородскому столу. С ним двое витязей – чужеземец, помогший Игорю бежать от половцев, и печальный, молчаливый богатырь...

Но недолго пришлось Игорю любоваться ликованием своих подданных. Приспела ему пора нести повинную голову в Киев – ближние бояре нашептали ему, что зело недоволен был Святослав Всеволодович, узнав, что братья тайком от него пошли войной на половцев. Правда, как только узнал о пленении Игоря, сменил досаду на жалость и стал воздыхать о брате своем, который не удержал задора молодости. Узнал Игорь и о том, что половцы, одержав над ним победу, возгордились без меры и собрали весь свой народ в поход на русскую землю.

Осажден был ими град Переяславль, но в нем сидел Владимир Глебович с доброй дружиной. Он выехал из града, кинулся на врага и бился крепко. Трижды раненного, принесли его в крепость, но города не отдали. Пришлось, однако, слать за помощью. Прослышав о том, половцы оставили город, но заместо него осадили Римов, взяли его, многих убили жителей, многих полонили...

Скорбная морщина набежала на чистый лоб Игоря, когда прослышал он о последствиях своего поступка. Тяжкий ему предстоял разговор со Святославом Киевским, да что делать? Надо уметь ответ держать. Одним словом, выехал князь в стольный град Киев, а с собой прихватил Всеслава – уж больно тот просился, говорил, дядю хочет повидать, и брата. Только видел Игорь – другое у него на уме. С тех пор, как наложила на себя руки Олуэн-Анна, начал Всеслав поговаривать о монастыре. Можно его было понять, конечно, – кто такое легко перенесет?..

По дороге в Киев не обошлось без происшествий – в лесной чащобе нарвались на лихих людей, собрались биться без жалости. Но Всеслав спешился, шепнул что-то здоровенному рыжему детине. Тот захохотал, заорал чего-то, долго хлопал витязя по спине. Ушли разбойнички в чащобу, дурного не сделали, ничего не взяли, никого не тронули. Всеслав снова сел на коня, не сказавши ни слова. Игорь время от времени косился на него, качал головой, фыркал в усы – тоже, монашек выискался, какие знакомства водит!

В Киеве расстались – Игорь поехал прямо к столу княжескому, Всеслав – к дядьке. Встретили их розно. Дядька Тихон по старости лет пост воеводы оставил, теперь был у Святослава вроде как главным советным человеком, первым из думающих бояр. Как беда какая – сразу к нему скачет гонец, с бережением провожает в княжий терем и там князь с ним говорит, и во многом его слушается. Тихо, почетно, но скучно. Старый воин совсем затосковал, приставал все к Михайле – женись да женись, внуков хоть увидеть успею. Но Михайла не хотел отца порадовать, разбаловался на волюшке. Удумал ехать торговать за море, да вскоре так и сделал. Так что Тихон едва ума не лишился, когда на его подворье въехал красавец-витязь на вороном коне.