Колыбельная для моей девочки

– Вот этим, Майло, – Энджи пододвинула оба снимка ему под нос. – Расскажете вы мне, что произошло, или нет, но это неопровержимо доказывает, что вы были там той ночью. Вы преследовали женщину и ее детей. Вы сцепились с ней у бэби-бокса, когда она пыталась спрятать обеих девочек в «ангельскую колыбель», где они были бы в безопасности. Вы стреляли – наверное, из «кольта» сорок пятого калибра, да? А потом скрылись на черном «Шевроле»-фургоне.

Белкин невольно вскинул на нее глаза.

Энджи, сдерживаясь, продолжала:

– Вы порезали мне рот – экспертиза показала, что это перепачканными в моей крови руками вы хватались за дверцы, стараясь вытащить меня из бэби-бокса. Но тут зазвонили церковные колокола, из собора начали выходить прихожане, в переулке появились люди. Может, и полицейские сирены уже приближались. И вы схватили женщину и вторую девочку и побежали к черному «Шевроле», стоявшему в конце переулка. На нем вы скрылись с места преступления.

Белкин поднял руку и медленно вытер пот с губы.

– Все вещдоки, собранные тогда на месте преступления, сейчас изучаются повторно, новейшими методами. Отпечатки с дверцы бэби-бокса совпали с вашими, которые есть в полицейской базе данных преступников, отбывающих наказание. Через несколько дней будут готовы результаты ДНК из пятна семенной жидкости на фиолетовой кофте, найденной в «ангельской колыбели» вместе с ребенком. Как только выяснится, что эта ДНК совпадет с вашей, которая тоже имеется в национальной базе осужденных преступников, вам заново предъявят обвинения, Белкин. И на этот раз, – Энджи сунула ему последнее фото с бледно-сиреневой кроссовкой, выброшенной на берег, – это будет обвинение в убийстве. – Она помолчала. – Пожизненный срок.

Глаза Белкина расширились при виде фотографии. Губы приоткрылись, стало слышно хриплое дыхание.

– Там, в кроссовке, ступня моей сестры. Вам же известно, что сталось с Милой и с нашей матерью?

С повлажневшими глазами Белкин смотрел на изображение маленькой грязной детской кроссовки, не отрицая, что темноволосая женщина была матерью близнецов. От этого Энджи затопила ярость, и она хрипло прошептала:

– Я не оставлю вас в покое, Майло Белкин. Я пойду на все, чтобы выяснить, что произошло той ночью. Я из вас вытрясу правду, я вашу задницу к стене прибью за то, что вы сделали с моей матерью и сестрой!

– Охрана, – едва слышно позвал Белкин, не отрывая взгляда от детской кроссовки с полуразложившейся стопой.

– Ждать новых доказательств всего несколько дней, – не отступала Энджи. – Я и сама начала вспоминать и ту ночь, и кое-что до нее… По найденному фрагменту детских останков начато расследование, и канадские детективы уже вышли на меня. Расследование по «ангельской колыбели» возобновлено, поэтому вам лучше заговорить сейчас!

– Охрана! – срывающимся голосом крикнул Белкин, поспешно поднявшись. – Уведите меня в камеру!

Когда он повернул голову, Энджи разглядела у него на шее голубого краба.

Охранник вопросительно взглянул на нее – она кивнула. Заключенного вывели.

Энджи, задыхаясь, проводила Белкина глазами. Она только что заглянула в черные глаза человека, знающего ее прошлое. От него словно исходил запах свежей крови, горячей и липкой, и как питбуль сырую окровавленную кость, Энджи не могла и не собиралась отпускать это расследование.

Глава 38

Энергетика в кабинете прямо-таки искрила, когда Мэддокс вошел со своим ноутбуком и папками. Присев за длинный стол в форме подковы, он кивнул Боудичу и Иден, сидевшим напротив. Остальных он не знал. «Маунти» соизволили кивнуть в ответ. На стене два больших смарт-экрана висели по обе стороны традиционной белой доски, на которой черным маркером было жирно выведено: «Операция «Эгида».

Совещание было назначено на двенадцать, и ровно в полдень черноволосый детектив в форме канадской полиции – серая рубашка с эмблемой, темные отглаженные брюки, темно-синий галстук, ремень с кобурой – вошел в комнату и занял место председательствующего.

Мэддоксу вспомнилась учебная база в Саскачеване, когда он сам еще учился в полицейской академии. На пятый день кадетам впервые разрешили надеть форму «маунти». Инструктор попросил их взглянуть на рубашки и спросить себя, почему они серые, хотя в большинстве стран приняты белые, голубые или черные. И ответил, что кадеты должны видеть в своих рубашках смысл того, чем является охрана правопорядка. В работе полиции не всегда бывает только белое или черное; иногда истина где-то посередине, и в их карьере будут дни, когда им нужно поглядывать на свои форменные рубашки и помнить это.

– Всем доброго утра, – сказал черноволосый. – Для тех, кто не знает: я сержант Парр Такуми, руководитель операции «Эгида».

Человек, чьи недоговорки стоили жизни Софии Тарасовой. Мэддоксу смертельно хотелось услышать наконец эту таинственную информацию.

Такуми представил сидящих за столом. Присутствовали сотрудники отделов по борьбе с преступными сообществами, торговлей людьми, представители отдела нравов, пограничной службы и Интерпола.