Колымский тоннель

Суть спора примерно такая: какой режим в нашей смеси преобладает? Например, если посмотреть на мой партийный значок, то у нас все еще сталинская диктатура. Если почитать еще действующий учебник по научному социализму, то у нас все же диктатура пролетариата. А если послушать разговоры в очередях, то у нас бардак и безвластие, то есть демократия.

Продолжение спора: что такое демократия? Если буквально — власть народа, то не все ли равно — демократия или диктатура пролетариата?

Продолжение спора: народ и пролетариат — это одно и то же? Если нет, то кого включать в народ, а кого исключать? И если исключенные — не народ, то кто же? И не настанет ли момент, когда народ по отношению к исключенным окажется в меньшинстве? А может быть, признать, что народ — это этнос?

Продолжение спора: что такое этнос? Общая культура или сумма культур? Или общность только по языку? Или по месту проживания? И зачем вообще разделять эти два понятия — "народ" и "этнос", если они — калька друг друга?

Продолжение спора: ушли от темы, каков же все-таки наш доминирующий режим? Тотально-авторитарно-либерально-бардачный? (Хорошо помню название, но толково объяснить затрудняюсь). Или бардачно-тотально-либерально?.. Решают, что просто бардачный, и снова поднимают хай по этому поводу.

Тут я вмешиваюсь. Я спрашиваю, что здесь происходит: проводы меня в Партийную академию или заурядная обмывка очередного кухонно-политического бреда? Они с хохотом сообщают, что самое лучшее, когда кухарка управляет государством молча, и что проводы касаются не кухарки, а трех молодых энтузиастов, которые специально поспешили взять отпуска, чтобы завтра же выехать на место приземления НАО (Неузнанного Атмосферного Объекта), который упал или опустился где-то к северу от города, который (город) весь его (объект) видел, и тому подобный бред. Я им говорю, что их НАО — это не более, чем плод воспаленного субъективного идеализма. Они отвечают, что это моя Академия — плод коллективного идиотизма, за что ближайший из них получает подзатыльник, а меня заставляют выпить, чтоб скатертью дорога… Вот такая у меня компания. Хорошие ребята, только Алеша иногда смотрит на меня не как товарищ. По-мужски смотрит. И это меня злит, ты представляешь, Вася! Такая прелесть!

И сразу же я мечусь. По поезду, по вокзалу, по Москве и внутри себя: у меня с жакета кто-то свинтил партийный значок. А значок номерной, его утеря влечет кошмарные неприятности. Главный кошмар, конечно, в том, что в Академию без значка даже поглядеть не пустят. Тут я и не пытаюсь. Я размышляю, заявить сразу в ЦК или сделать вид, что я даже не приезжала в Москву, а мчаться домой в Лесогорск и — к Марии Захаровне. У самых ворот ЦК вспоминаю, что сюда без значка тем более не пустят. Вопрос решен: еду домой.

Новый кадр, как в кино: бегу, бегу, бегу, на мне все развевается, вокруг все качается, останавливаюсь у дома, где живут лесогорские партработники, дежурит, к счастью моему, знакомый милиционер, пропускает без вопросов, и вот я перед Марией Захаровной.

Это маленькая, опрятная, очень старая женщина с прямой спиной и короткой стрижкой. Когда оказываюсь перед ней, моя подчеркнуто простая одежда кажется вызывающей.

Ее первый взгляд — мне на грудь. Ее первый вопрос: "Где "кружок"? (Так мы, партработники, называем между собой партийный значок.) Она всегда попадает в самую точку.

Бросаюсь ей на шею и реву.

Дальше — короткие сценки, даже не успеваю оглядеться.

Стою перед большим полированным столом. (Стены — тоже полированные). За столом — пятеро строгих, все с "кружками". И красный флаг развевается.

Сижу в маленькой комнатке с решетками на окнах и на дверях. Но не арестована. Работаю здесь. Перебираю бумаги, что-то пишу и запираю в сейфы. И красный флаг развевается.

Опять у меня на груди "кружок", Мария Захаровна строго поздравляет. Комсомольский значок больше не ношу. И красный флаг.

И последнее: сижу в своей старой компании — с Толей, Колей и Алешей. Вот этот разговор помню подробнее. Но главное — где сидим! Круглый купол, понизу — балкон с перилами, на куполе колышется красный флаг, а мы все — в одинаковых голубых комбинезонах (помнишь, как в первом сне?), все с "кружками" на груди и за круглым столиком. На столике — вино, минеральная вода и ваза с виноградом. Виноград белый и без косточек. И арбуз, порезанный, тоже без косточек. Я спрашиваю, как же они размножаются без косточек, а Алеша смотрит мужскими глазами и отвечает, что у них (у арбузов, Вася!) половые отношения, как у животных. Мне это противно, но почему-то надо терпеть.