Кома. 2024 (СИ)

На серой, дрянного качества бумажке было выбито: "Гражданин Гольский П.А. Оплачено: 12 часов нахождения в лесу: за 5 человек - 5 талл. Рыбалка: за 5 человек - 5 талл. Вход разрешен". А еще более мелким шрифтом на чеке указывалось название реки Язь и допустимое количество улова, выраженное в килограммах.

- Ну и ну... - протянула я и вернула талон Павлу. - А за воздух вы еще не платите?

- За воздух, уважаемая Евгения...

- Можно Женя, - поспешно перебила я Ныркова.

- Хорошо, Женя, - мягко согласился Серега и продолжил: - За воздух мы не платим, не расстраивайся. Но за сбор грибов, ягод и целебных трав - платим.

- Да уж, весело вам тут живется, - с горечью отреагировала я на новую информацию и почувствовала, как градус моего настроения резко пошел вниз.

- Не думай об этом, подруга. Мы к этому давно привыкли, - похлопал меня по плечу Гольский. - Мы платим абсолютно за все: за медицину и школы, за ношение и обслуживание наших чипов и СЭФ. За общенациональную компьютерную сеть и еще за бог весть за что.

Я снова поразилась. Пашка говорил о страшных вещах равнодушно и почти спокойно, словно все происходящее в Элитарии - это есть нечто привычное, обыденное, повседневное. А еще в интонациях его голоса я не услышала ноток боязни быть услышанным.

Павел внимательно посмотрел на меня и с легкостью прочел все мои мысли. Немного поразмышляв о чем-то, добавил:

- К счастью в этом районе еще нет столько прослушивающих антенн, как в городе. Ну не могут они пока охватить всевидящим оком Саурона все территории. И наш поселок - одно из таких редких мест. Но, надо полагать, уже совсем скоро они доберутся и сюда.

В это время лес расступился, и мы оказались на высоком берегу широкой чистой реки с рыбным именем Язь.

- Видишь, - Гольский указал рукой на противоположный берег, - там уже строится вышка. Как только она будет сдана в эксплуатацию, здесь уже нельзя будет ни ходить нормально, ни говорить спокойно. - Павел сделал коротенькую паузу и предложил: - Друзья, давайте пройдем еще чуть-чуть. Я хочу показать вам свое любимое место. Если вам понравится, то там мы и расположимся.

Гольские и Серега двинулись дальше, а я еще какое-то время стояла и тупо смотрела на почти законченное высокое ажурное сооружение, утыканное антеннами. И отныне еще очень долго оно будет осквернять своим присутствием этот уголок чудной, восхитительной природы.

- Максимова, не отставай, - позвала меня Мара, и я послушно поплелась вслед за друзьями.

Нырков немного поотстал от Гольских и когда я поравнялась с ним, добродушно сказал:

- Не принимайте, Женечка, все так близко к сердцу. Я по вашему лицу вижу, что вы расстроились. В конце концов вы здесь просто гостья. И как я знаю, ваш отпуск не будет длинным. Вы вернетесь домой и обо всем забудете.

Я промолчала.

- А знаете, Женя, - продолжил Нырков, - я ведь по образованию компьютерщик и всю жизнь занимался написанием различных программ и даже принимал участие в создании некоторых гаджетов и девайсов.

- А что вы заканчивали? - вяло поинтересовалась я для поддержания разговора.

- Я учился сразу на двух факультетах Госуниверситета в Столице.

- Да? Как такое возможно? - пораженно спросила я.

- Возможно, если голова хорошо работает, - улыбнулся Серега, весьма довольный произведенным эффектом.

- А какие?

- Информационных технологий и управления, а еще прикладной математики и информатики.

- Но это же круто. Очень круто, - искренне восхитилась я.

- Да, согласен, круто, - не стал кокетничать Нырков. - Но учеба давалась мне легко. А после университета, я вместе с парой однокурсников создал стартап.

Я заинтересованно посмотрела на собеседника. Серега был чуть младше меня. Имел худощавое телосложение, но уже наметившаяся полнота и чуть выпирающий животик, выдавали в нем человека, ведущего преимущественно сидячий образ жизни. Его нельзя было назвать ни красавцем, на симпатичным. Он был каким-то обыкновенным, неприметным. Если бы я увидела Ныркова на улице, то не обратила бы на него внимания. Но справедливости ради надо сказать, что его открытая улыбка, несколько смягчавшая чуть заостренные черты лица и глаза умницы, могли привлечь женщину, ценящую в мужчине прежде всего ум и энциклопедические знания. Да и странная прическа выбивалась из общего портрета этого обыкновенного гения. На Ныркове были надеты вполне приличные джинсы и фирменные кроссовки; рубашка, еще помнившая лучшие времена своего хозяина и дорогая изрядно изношенная ветровка, явно импортного производства. У меня создалось впечатление, что друг Гольских когда-то принадлежал классу Высших, но по каким-то неведомым мне причинам, скатился в Средние.

И, увы, я не ошиблась.