Командир Браге (Авиатор – 2)

- Верст двести, я думаю, - предположила Лиза.

- Ерунда! Так что привезти?

- Формы у меня дома нет, придется покупать новую, но это успеется. Привези, на первый случай, мои галифе и гражданский китель, кожан, ботинки какие-нибудь, белье... Старый несессер на верхней полке в шкафу... И да, денег привези, пожалуйста. Тысячу рублей одолжишь?

- Я поняла, - сухо ответила на это замечание Надежда, - ты ударилась головой.

- Извини!

- Извиняю. Что еще?

- Не знаю, Надя! Я действительно головой приложилась. Никак не соображу. Прикинь сама. Я голая в буквальном смысле слова. Ничего своего, но с Флота меня пока не списали, так что хоть что-нибудь привези, чтобы голой задницей по коридорам не светить. И смотри, Якову ни слова! А теперь давай закругляться, а то тут человек вся на нервы изошла.

- Хорошо, Лизка! Держись! Утром буду!

На том и расстались.

***

Итак, некоторые из первоочередных вопросов были благополучно разрешены, но не все. Голод не тетка, да и курить хотелось немилосердно. Поэтому, переговорив с Надеждой и поблагодарив дежурную сестру, Лиза направилась в третью палату. Она сомневалась, что узувеченный в бою старпом знает о крейсере больше нее. Но, с другой стороны, перелом ног не обязательно означает потерю сознания. Может быть, видел что, слышал, с кем-то говорил?

Лиза прошлепала босыми ногами по коридору, подошла к выкрашенной в белый цвет двери, постучала костяшками пальцев. Вежливо, но решительно, "извините, конечно, но я все равно войду". И, дождавшись разрешения, вошла в палату. Монастырев лежал на кровати в той неудобной, беспомощной позе, которую поневоле принимает человек, ноги которого мало, что закатаны в гипс, так еще и подвешены на растяжках. Его красавица-жена сидела в изголовье кровати, но, судя по некоторым признакам, едва успела выпрямиться перед тем, как вошла Лиза. Наверняка, рыдала на груди героя...

"Или целовались... Или хотела отсосать..."

- Здравствуйте, Сергей Мартынович! - Лиза вошла в палату и, не мешкая привалилась плечом к притолоке. Ноги ее держали, но не сказать, чтобы уверенно. - Как сами?

- Да, вроде, ничего, - попробовал пожать плечами старпом. - А вы, Елизавета Аркадиевна? - он был явно удивлен ее визитом. - Я к тому, что мне еще сегодня днем сказали, что вы того. Ну, то есть, не жилец.

- Нет, Монастырев, - покачала головой Лиза. - Это они поторопились. Меня убить не так просто, как кажется. Живучая я. Это, к слову, уже третья или четвертая попытка. Зависит, как считать. Однако вот она я.

- Если честно, рад безмерно, - улыбнулся старпом. - Было бы жаль... - помрачнел он. - А мы вам все жизнью обязаны...

- Да, что за глупости! - возмутилась Лиза. - Я вас всех едва не погубила! Потери, небось, зашкаливают! Это ведь авантюра была чистой воды!

- На войне, как на войне! - не согласился с ней Монастырев. - Вы нас спросили, мы ответили. Не дети, знали, на что подписываемся! А потери для такого боя - умеренные. Семнадцать процентов списочного состава, считая раненых, то есть и нас с вами.

- Сергей! - напомнила о своем присутствии жена Монастырева. Разговор-то шел, минуя ее, едва ли не над ее головой.

- Ох, извини! - смутился старпом. - Елизавета Аркадиевна, разрешите представить вам мою супругу.

- Зинаида Павловна Монастырева, - встала со стула жена старпома, все еще, по-видимому, не понимая, что здесь происходит, и кто такая эта странная женщина в больничном халате.

- Зина, - повернулся к ней Монастырев, - познакомься с моим командиром. Капитан 2-го ранга Браге, прошу любить и жаловать!

- Вы командир крейсера?

"И эта туда же!"

- Зинаида Павловна, - через силу улыбнулась Лиза. - На данный момент я всего лишь пациентка госпиталя. Родственники приедут утром. Знакомых, кроме Сергея Мартыновича, никого. Отсюда просьба, не могли бы вы великодушно ссудить меня червонцем или двумя? До утра.

- Червонец? - не поняла ее женщина.

- Зинаида Павловна, - разъяснила ситуацию Лиза, - я, видите ли, была трое суток без сознания. В меня, разумеется, вливали раствор глюкозы и физиологический раствор, но это не еда, и мне сейчас смертельно хочется есть, а денег нет.

- Ох, извините! - вскинулась Монастырева. - Экая я, глупая! Присаживайтесь, пожалуйста - показала она на стул и потянулась к сумке. - У меня вот тут ватрушки, пирожки с марципаном и апельсины...

- Зина! - остановил жену Монастырев, - дай, пожалуйста, Елизавете Аркадиевне, четвертной... Есть у тебя с собой деньги?

- Есть.

- Ну, вот и дай! А пирожки твоей матушки Елизавета Аркадиевна попробует позже. Договорились?

- Да! Естественно... - смутилась женщина, которая, по-видимому, никогда по-настоящему не голодала. - Сейчас, сейчас...

Через минуту - никак не более, - Лиза уже плелась по госпитальному коридору, сжимая в руке кредитный билет Себерского Государственного банка достоинством в двадцать пять рублей...

Путь до кантины занял у нее десять минут, но зато "столовка", как и обещала давеча милосердная сестра, оказалась открытой и практически пустой. Пара мужчин в белых халатах за дальним столиком, пожилая женщина за столиком около прилавка, ну и сама Лиза.