Командир

Прижавшись к срубу, я осторожно выглянул за угол: женщина, сидя на скамейке, ощипывала курицу, а вот денщика не было видно. Плохо. Пока с ним не разберемся, брать офицера нельзя. А время тикает. Еще немного, и Васин начнет работу, и тогда…

Дверь погреба отворилась, и оттуда показался толстяк, осторожно несущий глиняную посудину. Слава богу! Вот теперь можно начинать!

Метательный нож, доставшийся мне в наследство от Косолапова, воткнулся немцу в горло, и тот осел, булькая и хрипя. Обернувшаяся на шум хозяйка охнула и начала креститься. Быстро добежав до гитлеровца, я добил его, после чего показал знаками женщине, чтобы молчала. Толстуха понятливо закивала, прикрыв рот рукой и глядя на нас выпученными глазами. Подойдя поближе, шепотом спросил, где офицер. Оказалось, что он «почивать изволит». Крестьянка хотела еще что-то добавить, но я спешил — время поджимало. Подкравшись к крыльцу, тихонечко просочился в сени, оставив бойца на улице в прикрытии. Потянув ближайшую дверь, я оказался на кухне. Пройдя дальше, стал осматривать комнаты. Первая оказалась запертой, а во второй обнаружился спящий человек, развалившийся на кровати. Аккуратно сложенная на стуле форма подтвердила, что это тот, кто мне нужен.

Подойдя, я достал из висящей на спинке стула кобуры пистолет — такой же «парабеллум», как и у меня, — потом обернулся к немцу и аккуратно приложил его по голове. Проверив пульс, перевернул офицера на живот и связал руки его же ремнем.

В этот момент снаружи послышались разрывы гранат, а затем стрельба. Похоже, старшина начал. Выскочив из дома, мы с напарником огородами рванули к сараю с пленными. Часовой, обнаружившийся там, стискивал в руках карабин и нервно крутил головой, пытаясь сообразить, что происходит. Из-за поворота вдруг выбежали три немца и со всей возможной скоростью рванули вперед, крича на ходу, что на них напали русские. Я велел напарнику валить часового, а сам занялся бегущими. Красноармеец не сплоховал, и очень скоро перед сараем валялись четыре тела.

— А теперь — контроль!

Само собой, пришлось сначала объяснить, что это такое и зачем нужно, а потом проследить за исполнением.

Боец справился. Только побледнел слегка.

— Товарищи, товарищи, мы здесь!

«Так, а это еще что такое?!» — мысленно взвыл я.

Быстро обыскав труп часового и забрав ключ, я отпер здоровенный висячий замок, распахнул двери и едва не был сметен нахлынувшей волной освобожденных пленников. В юбках.

Надежды усилить свой отряд развеялись прахом…

В сарае находились девушки. Причем как в форме Красной армии разных родов войск, так и в гражданке. Девятнадцать человек, и все как на подбор — красавицы. Судя по всему, немцы набирали обслуживающий персонал в бордель, и мы им это дело испортили.

Когда нас наконец перестали обнимать и целовать, я приказал бойцу раздать оружие убитых немцев и оставаться на месте для обороны сарая со всем содержимым, назначив его старшим. И уже собрался уходить, когда ко мне протолкалась одна из освобожденных в форме со знаками различия сержанта связи:

— Товарищ капитан, у нас Аня пропала. То есть старший сержант Светикова. Ее забрали вчера немцы.

Пообещав обязательно найти эту самую Светикову, побежал к старшине. Стрельба вот уже минуту как стихла. Добежав до поворота, встретился с одним из бойцов Васина, бегущим навстречу. Боец доложил, что все немцы уничтожены, потери — убит один из гранатометчиков. Отослав его вызвать из леса остальной отряд, я, уже не торопясь, направился к Васину.

Нашел я его во дворе разгромленной казармы. Выбитые окна, свежая щепа, во множестве отколовшаяся от сруба, показывали, что тут шел ожесточенный бой. Пограничник сидел на завалинке, а Беляева бинтовала ему руку. Кстати, откуда она здесь взялась?! Я же ей строго-настрого приказал оставаться в лагере, который мы разбили в полукилометре от деревни!

В это время показался Суриков со своими бойцами. Подозвав его взмахом руки, я велел выставить посты, отправить одного бойца караулить пленного и помочь Васину разобраться с трофеями. Заодно пообщаться с местными на предмет кормежки. При этом стараться не реквизировать продукты, а выменивать на что-нибудь.

Выдав ЦУ, повернулся к Беляевой:

— Какого вы, товарищ военфельдшер, не слушаетесь приказов?! Вам что, устав не писан?!

Беляева втянула голову в плечи и виновато смотрела на меня.

— Товарищ капитан, — пришел ей на помощь пограничник, — товарищ военфельдшер очень нам помогла, она перевязала всех раненых, отчего они не истекли кровью, и еще…

— Так, хватит защищать! Что сделано, то сделано. Что с рукой? — В моем голосе явно чувствовалась тревога.

Старшина виновато сказал:

— Извините, товарищ капитан. Случайно пулю словил, но ничего серьезного. Так, кожу содрало!

Беляеву я назначил командовать санвзводом, приказав сформировать его из освобожденных девушек. Не бросать же их просто так. Нет, местных, конечно, если таковые отыщутся, по домам отправим, а вот остальных придется с собой тащить. Не было печали, что называется…