Командир

— Хорошо. Журов, проследи. — Хлопнув по плечу ефрейтора, я пошел встречать танкистов, подходящих к машинам.

Вперед вышел Карпов и, козырнув, доложил:

— В строю двадцать семь бойцов, товарищ капитан, раненых нет. Вот список, на каких машинах они служили, — и протянул мне листок.

Так-так… Четырнадцать человек служили на Т-26, есть полный экипаж БТ-7М, двое на Т-40, шесть на Т-28, один на КВ-1 и один на Т-34. Механиков-водителей девять, один из них с КВ-1, семь башнеров, шесть командиров танков, два стрелка-радиста, один из них с Т-34, и два пулеметчика с Т-28. Боец с «тридцатьчетверки» по фамилии Молчунов был в звании младшего сержанта, механик-водитель с КВ — старшина Суриков. Сложив листок и убрав его в карман, я приказал:

— Постройте бойцов, сержант.

Карпов тут же скомандовал:

— В одну шеренгу становись!

Танкисты сразу же пришли в движение. Несколько секунд, и передо мной возникла ровная шеренга. Некоторые были в комбинезонах, некоторые в обычных гимнастерках, но все с оружием.

— Сержант Молчунов!

— Я!

— Старшина Суриков!

— Я!

— Ко мне!

Из строя вышли два танкиста. Посмотрев на старшину с кобурой на поясе и немецким карабином, я спросил:

— Старшина, насколько хорошо вы знаете Т-34? Сможете вести?

— Хорошо знаю, товарищ капитан. Я сперва на «тридцатьчетверках» начинал. Перегонял их с железнодорожных станций к местам консервации. Пока меня, как опытного мехвода, на КВ не пересадили.

— Встать в строй, — скомандовал я и повернулся к Молчунову. Им оказался тот самый танкист в изодранном комбинезоне, что спрашивал снайперку посмотреть. Он до сих пор находился в том же неприглядном виде, сверкая голым телом сквозь прорехи комбеза. — Сержант, почему вы не в форме?

— Товарищ капитан, мы ее сняли перед боем, в танке было жарко. Ну а когда нас подбили, я выскочил, а форма в танке сгорела. — Молчунов пожал плечами: мол, и рад бы, да…

Немного подумав, я быстро скинул свой комбез, оставшись в форме, и протянул его погорельцу:

— Мы с тобой вроде одной комплекции. Возьми, переоденься. А не то твой сейчас вообще развалится.

— Товарищ капитан, мы закончили, — доложил подошедший Журов, вытирая на ходу руки.

— Сколько мест освободилось?

— Можно пятнадцать человек посадить, товарищ капитан.

Быстро отобрав бойцов и отпустив остальных, я приказал грузиться. Старшим назначил Карпова, приказав распределить секторы стрельбы на случай, если встретим немцев, и внимательно следить за небом. Затарахтев и задрожав, как трактор, полуторка, сминая кусты, выползла на дорогу, оказавшуюся неожиданно близко. Подпрыгивая на каждой кочке, мы неторопливо поехали в сторону далекой артиллерийской канонады. Чтобы добраться до уничтоженной автоколонны, нам потребовалось минут десять. Зрелище было удручающим: разбитые и сгоревшие машины, воронки от бомб, перевернутый БА-10, загнанная в кусты «эмка» с выбитыми стеклами и изорванным осколками бортом… Хорошо, убитых не было видно. Кажется, их уже убрали бойцы хозвзвода, копошащиеся тут и там.

Еще через пару километров, форсировав какую-то маленькую речушку, мы въехали в лес. Сразу стало как-то темно. Приказав остановиться, я вышел из машины, огляделся и подозвал Карпова:

— Сержант, скоро стемнеет, а нам еще километров шесть осталось. Значит, сделаем так: три бойца в головном дозоре на расстоянии метров семьдесят-сто, двое в арьергарде, ДП на кабину. Если что, сможет открыть огонь по ходу движения. Пистолет-пулемет у нас один?

— Да, у рядового Хусаинова, товарищ капитан.

— Его в головной дозор, будет хоть какая-то помощь. Все, командуй!

— Голиков, Хусаинов, Иванов — в головной дозор. Голиков — старший. Двигаться на расстоянии ста метров. Манков, пулемет на кабину, сектор стрельбы — по ходу движения. Вон того рыжего возьми вторым номером. Ты и ты — арьергард. Расстояние пятьдесят метров, ты старший! — Названные бойцы разбежались согласно приказу, остальные вернулись в кузов.

Через двадцать минут стемнело окончательно, пришлось послать бойца с фонариком, чтобы показывал дорогу — фары у грузовика не работали. Еще через час мы прибыли на место.

Выйдя из машины, я подозвал Голикова. Передовой дозор остановился на краю опушки, наблюдая за шоссе.

— Что там?

— Пусто, товарищ капитан. Только разбитая техника стоит, движения нет. С востока было слышно перестрелку, но быстро стихло!

— Да, немцы ночью спят, воюют по часам, мать их. Ладно, бери еще пятерых бойцов и выставь секреты, а мы пока танк поищем. Здесь он, рядом.

Голиков убежал отбирать себе бойцов, а ко мне подошел Карпов.

— Не видно ни хрена, товарищ капитан, — пожаловался он.

— Ничего, скоро луна выйдет, посветит. Так, сержант, мы прибыли на место. По рассказам разведки, до танка от развилки четыреста метров. Его загнали на пятьдесят метров в глубь леса. Там приметное дерево — дуб с обгоревшей верхушкой. Поэтому разбей бойцов на пары — и ищите!

Раздав ЦУ и выгнав водилу из кабины, я лег «поразмышлять», но почти сразу был разбужен.

— Товарищ капитан, нашли, — тряс меня за плечо Карпов.

Сон мигом слетел. Зевая на ходу, я пошел за сержантом.

— Вот он, Суриков его уже осматривает.