Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)

Война — напряжение всех человеческих сил. Перенапряжение. И возможностей техники тоже. Без потерь тут не обойтись. Особенно в авиации, где и в мирное время жизнь экипажа порою зависит от состояния самолета.

Все это так. И все же...

Все же хочу еще раз выразить вечную благодарность Мише Белякову и Ивану Варваричеву — моему технику в тридцать шестом, и другим беззаветным труженикам, истинным побратимам моим, которым — пусть не так [174] явно, как это бывает в бою, но не менее несомненно — обязан я жизнью.

Перенапрягаются люди, перенапрягаются самолеты. У тех и других есть предел. Предел самолета определенней и прямо зависит от человеческого предела. Так что если и говорил Пашун: «Родная машина, сколько раз выручала», — то выручал его все-таки человек. Тот, что вот вылил последнюю воду на гудящую от контузии, как он выразился, башку и нашел в себе на два часа еще сил.

И Пашун долетел.

А Арсеньев...

Не помню, кто готовил к полету машину младшего лейтенанта Ефимовича, летчика-новичка, с которым Арсеньев летел инструктором.

Это случилось 2 марта. Ранний весенний рассвет. Погода в районе аэродрома — лучше не придумаешь. Под ногами похрустывает прихваченная ночным морозцем земля, солнце еще за горой, но вот-вот выкатится, ослепит...

Мы готовились заступить на дежурство. Проверили самолет, подвеску торпеды. Затем я построил экипаж, поставил задачу, дал указания по готовности к вылету. И потянулись часы...

Около полудня на стоянку приехал заместитель командира полка по летной подготовке майор Иван Васильевич Арсеньев. Приняв мой доклад, порекомендовал:

— Уж больно хороша погода. Если скомандуют вылет, иди к цели на малой высоте. Внезапная атака — твой союзник.

Затем направился к машине Ефимовича, у которого должен был проверить технику пилотирования. Младший лейтенант заметно волновался, вид у него был неважный. Заняли места, инструктор летел в штурманской кабине. [175]

Самолет вырулил на старт, стал по центру бетонной полосы. Дежурный взмахнул белым флажком, задержал его в направлении взлета. Ефимович взял разбег. По звуку моторов чувствовалось: пилот робко выводит обороты на полную мощность. Машина рыскала по сторонам. Было заметно, когда в управление вмешался Арсеньев: самолет уверенно оторвался от земли, пошел в набор высоты.

Проводив его взглядом, я отвернулся.

— Смотри, командир! — тут же услышал крик Володи.

Самолет резко снижался, накренившись вправо. Внизу было море. Через мгновение, задев крылом воду, машина врезалась в нее и разломилась на части. Когда опал фонтан брызг, на поверхности остался только горящий островок бензина...

Мы буквально остолбенели. Что произошло? Никто не стрелял, прекрасная погода, опытнейший инструктор...

Через несколько минут к месту падения подскочил катер, долго бороздил воду вокруг, но кроме одного всплывшего колеса ничего не обнаружил.

Случилось несчастье. Погибли заслуженный боевой летчик майор Иван Васильевич Арсеньев, воздушный стрелок-радист старший сержант Василий Ильич Гришин и молодой пилот младший лейтенант Алексей Григорьевич Ефимович.

В результате расследования было определено, что причиной катастрофы явился отказ правого мотора и ошибка пилота, выполнявшего разворот в сторону неработающего мотора.

Погибших похоронили близ аэродрома. Друг Арсеньева, инспектор военно-воздушных сил Черноморского флота, майор Николай Александрович Наумов выполнил над похоронной процессией каскад фигур, отдавая последнюю почесть замечательному летчику... [176]

Едва ли кто в полку пользовался таким авторитетом, как Иван Васильевич Арсеньев. Талантливый летчик с большим опытом, он еще до войны был назначен командиром второй эскадрильи 2-го минно-торпедного авиационного полка. Эскадрилья была укомплектована молодыми летчиками, окончившими Ейское училище в 1939 году, и большими успехами не отличалась. Люди привыкли к этому — твердая середина, о чем еще беспокоиться.

Новый командир был иного мнения. Как и комиссар эскадрильи старший политрук Аркадий Ефимович Забежанский, внимательный, вдумчивый воспитатель молодежи.

Началось с того, что капитан Арсеньев первым в полку освоил бомбардировщик ДБ-3Б. Командир понимал, что надо добиться психологического перелома в коллективе, и мобилизовал на это своих помощников, инструкторов. Комиссар, в свою очередь, нацелил на ту же задачу коммунистов и комсомольцев эскадрильи.

Наметив конкретный план действий, Арсеньев трудился с утроенной энергией. Тщательно разобрался в планировании учебы, изучил индивидуальные качества и уровень подготовки летчиков, поставил перед каждым конкретные задачи.

Финская кампания прервала начатую работу. Экипаж капитана Арсеньева вместе с тремя другими наиболее подготовленными экипажами полка был направлен на фронт. Безупречное летное мастерство командира, отличная слаженность его группы проявились в первых же боевых вылетах. За отвагу и мужество в боях с белофиннами капитан Арсеньев был награжден орденом Красного Знамени.