Командор

— По морю покинем, по морю, — подсказал мне Рдецкий. — Летать мы пока не научились.

— Так и вплавь без корабля далековато будет. Рыбами мы пока тоже не стали, — в тон ему ответил я.

Рдецкий снова изучающе поглядел на меня. Не знаю, насколько высоко он оценил мою скромную особу, но с мнением моим согласился:

— Да, корабль — наше самое больное место. Свой мы потеряли, а достать другой очень трудно. Но не все сразу. Послушайте, Юра, мне помнится, вы увлекались парусным спортом?

— Увлекался, — кивнул я. — Но толку от этого… Еще не посажен тот дуб, из которого сделана моя яхта.

— Но управиться с парусником вы сможете? — гнул свое Гриф.

— Смотря с каким. Но общие принципы управления знаю.

Похоже, Грифу понадобился личный шкипер. Но почему он не беседует на эту тему с нашими моряками? Или они привыкли ходить по морю с комфортом на пароходе?

— Хорошо. Тогда если что, буду иметь в виду вас, — пообещал Рдецкий. — И вот еще… Вам в строю стоять не надоело?

— Не травите душу. Еще как надоело, но в генералы рылом не вышел, — усмехнулся я.

— Да, дожили, — не без притворства вздохнул Рдецкий. — Состоятельные люди, а вынуждены тянуться перед армейским фанфароном. Где правда?

— А правды нет и никогда не было. В той жизни хозяевами были мы, теперь — они. В зависимости от того, какое из человеческих качеств в данный момент нужнее.

Ну, вот, Гриф тоже взалкал власти. И над кем? Над горсткой напуганных и ни на что не годных беглецов!

— А почему, собственно говоря, он? — риторически спросил Рдецкий. — Не скажу ничего плохого о Кабанове, как о профессиональном военном. Как киллеру ему просто цены нет. Но заправлять делами, тут уж… извините. Не хочу, чтобы мной помыкал офицеришка, пусть и самый лучший. Его дело не властвовать, а выполнять, что приказывают умные люди. Если я в чем-то и убежден, так это в том, что военным у власти не место. Править должен штатский человек.

— И кого вы предлагаете на его место? Лудицкого? — с максимальным простодушием спросил я. — Он подходил как раз перед вами и говорил о том же. Даже теми же словами.

— Этого болтуна? — Рдецкий досадливо плюнул. — Демократ хренов! Ему только одно место годится — у параши. Не сочтите за бахвальство, но в данной ситуации гораздо полезнее окажусь я. Или у вас есть возражения?

Вот так. С этого и надо было начинать. Интересно, а кто-нибудь еще на роль руководителя претендует? Почему бы и нет? Только почему всем так важен мой голос? Впрочем, знаю. Мое увлечение яхтами. Пираты — пиратами, но коли выживем, с острова как-то выбираться придется, и тут без знатоков парусного дела не обойтись. Знаток этот — я. Возможно — Валера. Если их во время курсантской практики посылали на «Крузенштерн».

— Я подумаю, — пообещал я Рдецкому. — Надеюсь, вы понимаете, что такие вопросы не решаются с бухты-барахты?

— Подумайте, Юра. Только не думайте очень долго, а то получится как с тем индюком.

Да, судьба у индюка была плачевна. Но черт с ним, с индюком! Дано: три претендента на власть, из которых один уже успел ею завладеть. Вопрос: кого поддержать мне, раз уж им небезразлично мое мнение? А в самом деле: кого?

Лудицкого? Но Гриф правильно назвал его пустобрехом. Мы не на своей родине, где подобные болтуны в цене и даже пролезают к власти. Руководить должен тот, кто способен это делать. Никакие речи и общие рассуждения не помогут нам выжить за тридевять земель и лет.

Гриф? Этот, пожалуй, смог бы. Перед ним и раньше ходили по струнке и слова поперек сказать не смели. Боюсь только, что он и сюда перенесет все свои порядки, мигом разделит всех нас на приблатненных, шестерок и кто там еще есть? На чужую жизнь ему давно наплевать. И моя жизнь для него тоже чужая.

Была ли фраза о индюке невинной шуткой, или серьезной угрозой?

Чепуха! Мы не в России конца двадцатого века. К тому же, Жоры не стало, и Гриф остался один. Связаны с ним были многие, но на роль охранников и палачей они не годятся. Попробует сманить кого-нибудь из окружения Кабана? Но там остались одни бывшие десантники и спецназовцы, и все они, насколько я могу судить, преданны своему нынешнему командиру. То ли в силу армейской солидарности, то ли по армейской привычке подчиняться старшему по званию. А Сергей — капитан.

Я совсем было решился рассказать Кабану о двух намечаемых заговорах, но отведенное на отдых время истекло, и мы опять приступили к занятиям. Сам Кабанов показывался на них мало, большей частью он пропадал на наблюдательных пунктах, пару раз уходил недалеко вниз, и вместо него преподавали его ребята. Так преподавали, что с меня десять потов сошло, не меньше. Когда наконец объявили долгожданный перекур, я был вымотан до предела.

Но происки «больших людей» не давали мне покоя. Будто невзначай, по естественным надобностям, я направился в ту сторону, куда перед этим ушел Кабан, и через несколько минут обнаружил его в укромной ложбинке. Наш начальник лежал с биноклем и старательно высматривал что-то в глубине острова.