Комики, напуганные воины

— Какой?

Лючия и Роза переглядываются, лихорадочно соображая. «Красная Волна» не годится, «Венсеремос» и «Повстанческая Фасоль» — тоже.

— Радио «Чуингам», — нашлась Лючия.

— Не слыхал.

— Это новая частная компания, основал ее Фьорини, ну, из джинсовой фирмы, передачи в основном музыкальные и немного информационного «чуингама» — пожевал и выплюнул.

Роза завершает объяснения тремя взмахами ресниц, отчего у Федери голова идет кругом.

— Даже не знаю… Я уж столько этих журналистов перевидал… Вроде все им выложил.

— Вы… Ты видел, как это случилось?

— Я разминался… я ведь играю в бейсбол в клубе Фредерикса… слышу — выстрел. Выхожу, а он валяется. Я подумал сперва, что наркоман, а потом гляжу — голова прострелена и мозги навылет.

Федери сочиняет на ходу, чтобы произвести впечатление. Брюнетка бледнеет и прислоняется к подруге.

— Да, для журналистки ты слабовата, — неодобрительно замечает Федерико.

— Ладно, продолжай.

— Сдается мне, он намылился чего-нибудь спереть. Такой, знаете, замухрышка в стоптанных кроссовках. Еще сумка у него была…

— Спортивная, что ли?

— Я не разглядел толком. Ее полиция забрала.

— Воры не таскают с собой на дело сумки с футбольной формой! — Голос у Лючии дрожит от гнева, и Федери мгновенно настораживается.

Заметив эту увлеченную беседу, к ним из глубины сада спешит Ло Пепе.

— Послушай… — Роза ослепительно улыбается. — Ты, я вижу, малый с головой. Как думаешь, кто бы это мог быть?..

— Вообще-то я догадываюсь, — доверительно шепчет Федери. — У нас тут кое-кто приторговывает «ширевом»… сечешь терминологию?

— А то как же? Мы из свободного радио!

— Этот Леоне, по-моему, наркоман. Меня не обманешь, сколько раз я их отсюда вышибал. — (Соответствующий жест.) — У меня на этих типов нюх. — (Касание носа.) — Тут их много крутится. Видно, и у того Леоне ломка была, он «ширево» искать пришел, да не договорились, он начал возникать и, само собой, схлопотал пулю — у них это запросто.

— А кого ты подозреваешь?

— Сейчас не могу сказать… Видишь, легавый сюда двигает… А вы приходите вечером в бар «Поло», что у супермаркета, прямо против стоянки мотоциклов… там и потолкуем…

— Заметано! — Роза сияет.

В разговор встревает Ло Пепе:

— Кто такие? Сюда посторонним запрещено.

— Да это подруги мои.

Федери обнимает Розу, ее передергивает, а он решает, что это от удовольствия, и еще пуще распаляется. Ло Пепе явно тоже не прочь, но он при исполнении.

— Сигарету? — предлагает Лючия.

— Благодарю, как сказано двумя строками выше, я при исполнении.

— Тогда привет.

Лючия и Роза удаляются. Федери и Ло Пепе, мгновенно ставшие сообщниками, провожают их оценивающими взглядами. Федери позволяет себе довольно тяжеловесный комментарий, а Ло Пепе в своей оценке превосходит его на несколько килограммов. Они продолжают смотреть, как грациозный дуэт «блондинка — брюнетка» удаляется к югу, будто легкий бриз. Оглянись они на север, непременно бы столкнулись с Трамонтаной, то бишь с Ли, который спрятался в автомобиле. Воин все слышал, он ждет, чтобы взошла луна и осветила лица лжецов. Так говорят китайцы, и кое-кто из них уже проснулся.

Возбужденный Федери возвращается в привратницкую и тут же попадает в облако пара от кипящих перцев, отчего тело его сразу становится липким и противным.

— Черт возьми, опять эта дрянь! — возмущается Федери, перефразируя Голта и Мильо.

Пьерина Дикообразина, привратница, молчит — что тут скажешь, если кругом и без того тихий ужас, перцы — это еще не самое страшное, в конце концов, съест их сама.

— Где моя черная майка? — бушует Федери. (Он еще не достиг уровня постоянной агрессивности Сандри, но срывы у него бывают.)

— В шкафу Джана. — (Сокращенно от Джанторквато Крысы, мужа Пьерины, в данный момент находящегося в больнице.)

— Почему моя майка в отцовском шкафу?

— Чтоб чище была!

(Для развития этой темы понадобилось бы порядочно страниц. Пожалуй, пойдем дальше.)

Федерико при полном параде: из-под мотоциклетной куртки изумрудно-бронзового цвета выглядывает огромная позолоченная цепь. Исполненная гордости мать машет ему на прощанье прихваткой. Быстро темнеет. В баре «Поло» собираются отечественные Персифали, совершенно не поддающиеся обучению, в майках, расписанных названиями американских университетов. Федери обходит вокруг мощной ограды СоОружения, присматривается в темноте к самурайским очертаниям своего «Макарамото-50 °CС». Вблизи от мотоцикла он замечает у ограды чью-то тень. Худощавое, как у индейца, лицо, резко обозначенные скулы. Федери вздрагивает. Потом вспоминает о полицейских и спокойно продолжает путь. А зря. Как при вспышке, он видит крупным планом мужскую ступню и в себя приходит на полу гаража.

Индеец склоняется над ним.

— Как… ты сюда проник? — Федери потирает распухшую челюсть.

— Я могу открыть любую дверь — машины, квартиры, гаража, — объясняет Ли. — Они поддаются мне. Знаешь, почему? Я не посягаю на то, что за ними спрятано. Они это чувствуют и впускают меня…

Федери понимает, что встретился с улизнувшим психом, и от этого ему, прямо скажем, неуютно.