Комиссар госбезопасности

Берия представил его Маленкову и другим партийным и государственным деятелям, при этом Судоплатов чувствовал себя крайне неловко. Всё это время он просидел молча, но сам факт присутствия на правительственной трибуне дал понять Круглову, Серову, Цанаве и другим, что пора прекратить распространять слухи о подозрительных контактах, связях и о каких-то компрометирующих Судоплатова материалах, имевшихся в следственной части. Те должны были убедиться, что отныне он относится к разряду доверенных людей в глазах руководства страны.

Глава 10. Предвоенные годы (продолжение)

Пакт Молотова — Риббентропа имел для Советского Союза ещё одно последствие — присоединение Западной Украины.

Вслед за оккупацией Польши немецкими войсками Советская армия заняла Галицию и Восточную Польшу. Галиция всегда была оплотом украинского националистического движения, которому оказывали поддержку такие лидеры, как Гитлер и Канарис в Германии, Бенеш в Чехословакии и федеральный канцлер Австрии Энгельберт Дольфус.

Столица Галиции — Львов — сделалась центром, куда стекались беженцы из Польши, спасавшиеся от немецких оккупационных войск. Польская разведка и контрразведка переправили во Львов всех своих наиболее важных заключенных — тех, кого подозревали в двойной игре во время немецко-польской конфронтации тридцатых годов.

О том, что творилось в Галиции, Судоплатов узнал лишь в октябре 1939 года, когда Красная Армия заняла Львов. Первый секретарь компартии Украины Хрущев и его нарком внутренних дел Серов выехали туда, чтобы проводить на месте кампанию советизации Западной Украины.

Эмму направили во Львов вместе с Журавлевым — начальником немецкого направления закордонной разведки. Павлу было тревожно: её подразделение занималось немецкими агентами и подпольными организациями украинских националистов, а во Львове атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины. Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни: оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать в ходе советизации. Огромным влиянием пользовалась украинская униатская церковь, местное население оказывало поддержку организации украинских националистов, возглавляемой людьми Бандеры. По данным чекистов, ОУН действовала весьма активно и располагала значительными силами. Кроме того, она обладала богатым опытом подпольной деятельности, которого, увы, не было у Серовской «команды».

Служба контрразведки украинских националистов сумела довольно быстро выследить их явочные квартиры во Львове. Метод был крайне прост: бандеровцы начинали слежку возле здания горотдела НКВД и сопровождали каждого, кто выходил оттуда в штатском и… в сапогах, что выдавало в нем военного — украинские чекисты, скрывая под пальто форму, забывали такой «пустяк», как обувь. Они, видимо, не учли, что на Западной Украине сапоги носили одни военные. Впрочем, откуда им было это знать, когда в советской части Украины подобную обувь носили все, поскольку другой просто нельзя было достать.

О провале явочных квартир доложили Центру, а Эмма перебралась в гостиницу «Центральная»: сначала под видом беженки из Варшавы, а затем выдавая себя за журналистку из газеты «Известия». Она широко использовала опыт работы с польскими беженцами в Белоруссии в прошлые годы. На польском говорила свободно, и вскоре ей удалось установить дружеские отношения с семьей польских евреев из Варшавы. Эмма помогла им выехать в Москву, где их встретили её «друзья», дали денег и помогли выехать к родственникам в США. При этом договорились, что отношения будут продолжаться, а это означало — в случае необходимости советская разведслужба сможет на них рассчитывать. Эмигранты не знали, что журналистка — оперативный работник, и согласились на дальнейшую связь.

Серов с Хрущевым игнорировали предупреждения Журавлева, считавшего, что по отношению к местным украинским лидерам и деятелям культуры следует проявлять максимум терпения. Многие из них были достаточно широко известны в Праге, Вене и Берлине. В результате был арестован Кост-Левицкий, являвшийся одно время главой бывшей независимой Украинской Народной Республики. Хрущев незамедлительно сообщил об этом Сталину, подчеркивая свои заслуги в деле нейтрализации потенциального премьера украинского правительства в изгнании. Кост-Левицкого этапировали из Львова в Москву, где поместили в тюрьму. К тому времени ему было уже за восемьдесят, и арест столь преклонных лет человека изрядно повредил государственному престижу в глазах украинской интеллигенции.

А ещё Пакт Молотова — Риббентропа положил конец планам украинских националистов по созданию независимой республики Карпатской Украины, активно поддерживаемым в 1938 году Англией и Францией. Эта идея была торпедирована Бенешем[83], который согласился со Сталиным в том, что Карпатская Украина, включавшая также часть территории, принадлежавшей Чехословакии, будет целиком передана Советскому Союзу.