Комиссия

- Не в такого, как все... Все-то ведь и кажный не знают его, настоящего! Только думают, будто знают.

- А ты знаешь? Ты дознался, Кудеяр?

- Я до одного дознался - настоящего-то его понять нельзя! Не дадено этого им человеку.

- Так их двое, что ли, богов-то? Один настоящий, а другой - кто?

- Другой-то - временный. На день поставлен только. День с им прожит как-нибудь, и всё тут! Ну, пущай жизнь одна прожита, дак разве в том дело? И в том истинная правда? Уже как завтре будет, как вослед за отцами дети будут жить - он и сам не знает, не может дать указу. Ну а без божьего указу - где же он, бог-то сам? В чем он и где? Когда божьего указу нет - тогда и есть конец всему!

- А я так склонен к нонешнему, к нашему, Кудеяр! Он для земли, и я для ее же - вот и ладно, и поживем, сколь поживется! И помрем вместе: он и человечество! Он порядок жизни всему на свете дал, всякой живой твари, а от доброй своей души человеку дал разум - распоряжайся сам, свой собственный делай порядок! Ну а когда мы с тобою добротой правильно попользоваться не можем - его винить, прочь отстранять тоже нехорошо! Не по-божьи это и не по-человечески. Так что - пока мы живые - поладить бы жизнь вместе. А тот, другой, слишком уже далекий. Это про его Игнашка Игнатов говорит, будто ему наших свечек не видать!

- Вот и наша с тобою разница! - сказал Кудеяр. - Вот она! - И показал ее рукой. - Понятная она сделалась! Понял я, как ты меня не любишь, Устинов! Пошто ненавидишь?

- Ну а за какое такое добро тебя любить надо, Кудеяр?

- За правду! За истинную! Выше которой нету ничего уже! И ты изверг, Устинов, ты получше других знаешь, пошто надо меня любить, но не любишь, не слушаешься совести своей! Скрываешься от меня! И от себя! А ты послушай, сделай по моей мольбе - пойди крикни народу правду! Пойди! Убей, уничтожь разницу между нами! Собери сход в Лебяжке, крикни: признаюся я во лжи, скрывал я ее от себя и от вас, людей, жил денно и нощно в ей в одной! А когда отрекаюсь я ото лжи, когда иду к правде, дак вот она: конец свету и крестьянскому миру грядет и наступает! Губит человечество кормильца своего, штобы самому погибнуть вослед! Поймите энто всё и кажный! Уйдемте же все дальше того, как уходил предок наш, старец Лаврентий, уйдемте от чугунки адской, от городов распутных и алчных, бросим селение наше Лебяжку и проклянем имя Самсония Кривого, што изменил он святому Лаврентию, отвел предков наших обратно на энто греховное место, распутству и братоубийству доступное! Лаврентий подлинно знал: нельзя к месту проклятому возвращаться, он издаля чуял, што блудницы девки полувятские уже топчут его, што затопчут оне и православие, и всякую тропку к богу истинному! Крикни же, Устинов! Я кричу - меня обсмеивают, ты крикнешь - западет слово твое в души человечьи, а нет - бери припасу малого, иди в другие села, призывай других людей уходить в неизвестные земли ото лжи и братоубийства свального! Не сёдни, то завтре всем нам уготовленному! Упреди людей: лучше быть убитым и пожженным, чем убивать и жечь! Упреди, молю тебя! Упреди, штобы гордость имели человеческую, не позволяли бы из кормильца-поильца человеческого, из крестьянина делать игру и дикую забаву, делать из его обутку негодную попользовал ее сколь-то, да и бросил, да и плюнул в ее, да и стукнул клочьями друг об дружку, штобы и клочков и тех бы не осталось!

- Бессмысленность это, Кудеяр! Этакая правда - одно только горе, страх, бессилие и ужас. От ужаса ума не бывает. И правды тоже! И жизни! Одна только смерть!

- Ежели от правды смерть, пущай так и будет! Как бы от ее ни было, лишь бы она!

- Напрасный будет крик. Непонятный! Как вороний кар!

- Поймут тебя, Никола! Кажный ведь про себя, про свою душу энто знает глухо, будто во сне, а громко никто не кричит! Вот и крикни ты! И разбуди крик в душе кажного!

- Мне нельзя! Я работник, я не крикун!

- Вот и сделай - когда тебе нельзя! Люди поймут - и нельзя человеку, а он кричит! И поверят ему! И поймут: живем все в неправдашном мире! В поддельном, до края выдуманном! Всё выдумано в ём - какие-то дела, слова какие-то, правда какая-то, книжки противуистинные! Убийства! Корысть и уничтожение! Всё выдумано, будто для хорошего, а на самом-то деле? На самом - к погибели собственной и к проклятию!

- А ты будешь за меня на двух и даже на трех пахать? И за коровой моей, за Святкой, ходить? И семью мою поить и кормить? Хочешь судьбой меняться, Кудеяр?

- Я не могу, што ты можешь, Устинов! Ты знаешь, не могу.

...Поглядел на огонь Кудеяр, поправил шапчонку на голове: шапошное ухо всё время сползало ему на лоб.

- Не родиться бы мне совсем, Устинов! Вот счастье было бы!

- Правдашные-то Кудеяры клады закапывали. Для будущих людей. А ты не то клад после себя оставить, ты сам родиться не хочешь!

- Клад-то я, Устинов, имею. Правду я имею! И не закапываю ее, а выкопать хочу тот клад для всех людей, но оне его и видеть не желают. Нисколь! Никому не нужон тот клад. Сгореть бы мне, Устинов! Вот сейчас и сгореть бы, а?

- И сгоришь, а что докажешь?