Комиссия

- Мужики! Крестьянство-христианство! - кричал он, бегая по улицам Лебяжки. - Задавит нас всех вскорости чугунка! Всех измолотит в себе: баб и ребятишек, старух, стариков! Береги-тесь! Сожрет она все седины человеческие, сожрет глазки детские, голубые и младенцев с непросохшими пупками тоже сожрет! Мужики! Люди! Христианство! Послушайте меня, Кудея-ра прозвищем! Послушайте все, не отвергайте правду клятвенную: конец настает крестьянству и аминь! Недолго еще осталось пахать и сеять нам под небом сим - и так уже закормили мы города, и беснуются там люди, и ладят ненужные предметы, и шапки ненужные, и пинжаки ненужные, и сапоги ненужные, ценою кажный в рабочего коня, и машины чугунные неладные, и книжки богохульные, и наводняют оне непотребством этим весь мир, как потопом, и коптят до края небо, и сосут забавы ради и выдумки разный сок из почвы, и уничтожат они кормильцев своих, пахарей-крестьян! И сгонят их с пашни, из-под неба голуба в дым и чад свой и богопроти-вную жизнь нечеловеческую! Сведут оне нас, как язву и болезнь, сами язва и болезнь великая, непотребная и греховная, сами - проказа безумная! И так оно и предсказано было в Писании, ибо, не вспоивши и не вскормивши, не наживешь себе врага-истребителя! Братья-мужики! Не ездите более в города, не ступайте ни ногой в поганую ихнюю землю, не дышите смрадом их и проказой, не возите туды малой корки хлебушка - пущай оне поймут в том угаре, чаду, дыму и безверии, кто из людей живет праведно, а кто - окаянно и похабно, ибо глад только великий и великий же мор вернуть могут людям рассудок, и правду, и веру в бога истинного!

В последний раз бегал Кудеяр по Лебяжке, и слышно было, даже по селу Крушихе, когда народ уже страдовать начал, а он бегал и кричал:

- Царя убили! Убили царя, и деток его, и других много с им вместе! Царя убили, и крестья-нство вот так же убитое будет! Будет и будет!

Устинов тогда, слыша кудеяровские вопли, думал: "Тьфу ты, пропасть какая! Сколь народу побито уже в России, а кто более всех виноват в этом? Царь виноват, более, чем он, - кто же? Так почему же он-то убитым не может быть? Какую он жизнь сделал, такая его и убивает, делал бы другую - и сам оставался бы живой! Один только расстрел девятьсот пятого года припом-нить, и то - почему и он царю даром должен пройти?" Устинова это обижало, он сам бы царя стрелять не стал, не его дело, но что для кого-то это было делом он представить мог вполне. Когда человек чинит расстрелы и бессмысленные войны - почему он сам-то во веки веков должен быть невредимым? Нет уж, тут дело наоборот - кто казнит, у того голова должна быть заложена, сделал не так, казнил зря - отвечай собственной головой. Иначе не будет никакой управы на казнителей. Не хочешь этого - не ходи в цари и владетели, иди в мужики. Вот тут Кудеяр был прав: более святого дела, более человеческого, чем крестьянство, нет, вот и иди в него, скрипи землею на зубах, спи на соломе в пашенной избушке, ломись от боли в руках-ногах и в спине после каждой страды. Плохо? Трудно? Зато голова у тебя не заложена и вреда ты не сделаешь никому и никогда, а сделаешь только пользу.

Но Кудеяру разве можно было что-нибудь втолковать, когда он бегал, шалый, патлатый, по улицам? А встретив тебя, дикими глазами уставится в твои глаза, и бородой в тебя тыкается, и руками машет - показывает конец света.

Двое-трое в Лебяжке было мужиков, те, как послушают Кудеяра, так и запьют, не глядят, что и праздника нет, что работы в поле и на ограде у них по горло! Из-за этого сильно не любили Кудеяра бабы, и, только он покажется на улице, они загоняют своих мужиков в избы, закидыва-ют крюками двери.

Иной раз Кудеяра спросишь:

- Ну, как это всё худо да худо тебе? В чем оно - худо-то?

- А во всем! - отвечает он. - Во всем как есть!

- Солнышко вот светит! Разве худо?

- Погаснет и оно... Погаснет и не засветит более.

- Зачем ему гаснуть? Оно светится, жизнь дает! Мне дало жизнь! Вот я и живой, баба у меня и ребятишки в избе - живые. Пошто же ты и меня призываешь "худо" кричать?! Нехорошо! Несправедливо жизнь от корки до корки хаять, обижать ее!

- А надолго ли? Живые в твоей избе - надолго ли?

- Да не кликай ты беды, Кудеяр!

- Я не беду, я правду кликаю! Глаза снова и снова людям открываю: обреченные мы все, крестьянство!