Комиссия

Это в одиннадцатом году от главной Сибирской железной дороги началось строительство ветки в южном направлении. Лебяжинцев дело не касалось. Они прикинули - им как было ближе и сподручнее ездить на магистральный полустанок Озерки, так и будет, ветка не только Крушихинской волости, но и уезда почти не задевала, проходила западнее.

Но хотя лебяжинцы оказались вдалеке от нового строительства, всё равно стали заглядывать к ним разные люди - техники, десятники, подрядчики, фуражиры, - вербовать на стройку рабочих, землекопов и грабарей, скупать фураж и продовольствие для котлового довольствия. Рабочих они собрали тогда среди новопоселенцев огромное множество, фуражу и продовольст-вия - ничего: год был неурожайный.

Явилось двое техников и в устиновский дом:

- Вот, слышали мы, и даже не в вашей деревне, будто хозяин здешний, Устинов Николай Леонтьевич, умеет с разным инструментом обращаться? Правда ли это?

- Ну, не сильно могу я с инструментом и с цифрой управиться! застыдившись и покраснев, ответил им Устинов. - А вы всё ж таки проходите, садитесь...

Гости прошли, сели. Лето было, Устинов велел Домне подать квасу, они попили, похвалили квас, похвалили избу - за то, что чистая она, мух в ней мало и книжки водятся. После старший техник спросил:

- Скажи, Устинов, а что такое теодолит?

- Теодолит, а в прежнем смысле дак астролябия, есть инструмент для измерения угла на местности, в вершине которого сам теодолит находится! ответил Устинов.

- Ну, брат! - удивился техник и даже потрогал молоточки на форменной своей фуражке. - Ну, брат Устинов, ты знаешь гораздо больше, чем нужно! Чем нужно для того, чтобы носить теодолит за техником! Ты, значит, носил?

- Сколь разов! А знаю я такие определения - дак я их люблю. Мне нравится всё знать за каждым предметом. Особенно за тем, который в руках приходилось держать.

- Так... Ну а с пикетажистами ты работал?

- Приходилось...

- И мог бы разбить пикетаж сам?

- На ровной или на пересеченной местности?

- На ровной...

- На ей - смогу...

- А на пересеченной?

- Потише дело пойдет, но тоже сделал бы.

- А куда бы ты записывал тот пикетаж?

- Куда? - удивился вопросу Устинов. - Конешно, в пикетажный журнал, на сетчатую бумагу и в мачтабе!

- Постой, постой, Устинов! Так ты, может, и теодолит не только таскал на загривке, но и знаешь с ним обращение?

- Ну конешно, не только я его таскал! - согласился Устинов.

- А что ты с ним умеешь?

- Умею центрировать на точке.

- А отсчитать угол?

- Почти не могу. В крайнем каком случае, ежели некому сделать. Ну тогда куды денешься - придется уже самому. А вот разбить заданный угол к данной линии - это сделаю. Это мне техники препоручали, хотя бы и при разбивке лесных визирок.

- Да как же ты это сделаешь, Устинов?

- Как все делают: совмещаю ноль лимбы и ноль алидады, направляю трубу по базисной линии на вешку, после открепляю алидаду и винтом-винтом гоню ее ноль до необходимого градуса на лимбе! Ну и, само собою, в оба глаза гляжу на верньер.

- Тебе цены нету, Устинов! - хлопнул себя по коленкам техник, а товарищ его, тот глядел, вытаращив глаза и разинув рот без двух верхних зубов. - Ты вот что, Устинов, а объем земля-ной работы ты подсчитаешь на плане? - снова задал вопрос техник.

- Резерв либо кавальер?

- Кавальер!

- Ну, гляди, какая фигура. Когда она сложная и большая и требует разбивки на простые и малые, тогда долго слишком приходится мне считать. При моей-то грамоте.

Техник вынул из полевой сумки книжечку - как раз пикетажная оказалась она, с сетчатой бумагой, набросал на ней кавальер в плане и в профиле, надписал масштаб: "М:1/100", положил перед Устиновым зачиненный карандаш: "Считай!"

Устинов пошел на кухню, вымыл руки под рукомойником, лицо смочил холодной водой и отер его, чтобы пот не капнул с него на листок. Принялся считать. Долго считал, техник с товарищем разговаривали, в окно смотрели, горку с книжками разглядывали, Устинов не торопился - пускай подождут, им это дело нужно, а не ему, вот пускай и подождут. Наконец сказал, что посчитан кавальер и надеется, что правильно.

- А вот сейчас и посмотрим! - сказал техник, вынул из той же сумки счетную линейку и быстро-быстро стал двигать на ней стекляшку то в одну, а то в другую сторону, тянуть планку. Сосчитал, еще раз уставился на Устинова: - Значит, так, Устинов: беру тебя техником-пикета-жистом. Жалованье - пятьдесят пять рублей в месяц, включая полевые, плюс сверхурочные!

- Надолго?

- Да на всё время, разумеется! Года на три! Пока идут изыскания и строительство! А здесь кончится дорога - поедем с тобою, вернее всего, на другую стройку. Не к своей же скотине ты, почти что техник, будешь возвращаться? Даже и не на три года, а вообще возьму я тебя в помощники!

- Ну зачем же мне к ей возвращаться? - спросил Устинов. - К моей скотине? Зачем, когда я и не уйду от ее никуда! Тем более - на три-то года и даже насовсем! Когда бы на три месяца, ну, может, и пошел бы!

- А ты не пьешь? - спросил тогда техник.

- На праздник пошто же не выпить?

- А вот сейчас угостить меня сможешь? Запас есть?