Коммуна

Никто не видел беглецов с четверга, а была уже суббота; значит, они были спасены.

Лавочник Дюзер, чьей лодкой воспользовался Грантилль, чтобы встретить бежавших с полуострова товарищей, был наказан двумя неделями тюрьмы: дело в том, что лодка, которую беглецы потопили с помощью огромных камней на дне моря, каким-то образом перевернулась и выплыла на поверхность, что и послужило уликой против Дюзера.

Все хорошо, что хорошо кончается: Дюзеру не только заплатили за барку, но этот славный парень, изгнанный с полуострова в Сидней, устроился там гораздо лучше, чем в Нумее, где торговля идет плохо, за исключением сделок с туземцами (да и те совершаются в кредит).

После этого бегства к нам были присланы Алейрон и Рибур со специальным заданием терроризировать ссыльных, вероятно, для того чтобы побудить этим Рошфора вернуться на полуостров. Они начали со смехотворной меры: стали расставлять на холмах вокруг Нумбо часовых, казавшихся какими-то комедиантами, разыгрывающими среди грандиозных декораций под открытым небом «Нельскую башню» Александра Дюма.

Через правильные промежутки времени с гор долетали к нам крики:

– Слуша-ай!

А в светлые лунные ночи черные силуэты часовых отчетливо вырисовывались на вершинах.

У некоторых из этих часовых были прекрасные голоса. Смотреть на них и слушать их было прямо восхитительно. Для этого выходили из своих хижин почти все ссыльные.

Но потом голоса стали сиплыми, и силуэты часовых нам приелись; эти ночные представления потеряли свою привлекательность, хотя не переставали быть красивыми и живописными.

Затем последовали распоряжения, вызывавшие уже не смех, а возмущение: ссыльные были лишены хлеба.

Один несчастный, почти сошедший с ума от пережитых им ужасов, как-то запоздал вернуться к назначенному часу домой: в него стали палить, как в зайца.

Но и при Айлероне и Рибуре мы не отказались от контрабандных сношений, например, с Сиднеем: в сиднейских (как и в лондонских) газетах были напечатаны письма, в которых мы выводили на чистую воду этих господ.

Некоторые из этих писем сохранились у меня:

Полуостров Дюко, 9 июня 1875 г.

Дорогие друзья!

Вот официальные документы касательно нашего переселения, о котором я уже упоминала.

На это переселение мы согласились только под условием, что будут приняты во внимание наши протесты: 1) против формы, в какой был издан приказ; 2) против режима, установленного для нас на новом месте.

В сущности, для нас совершенно безразлично, в каком углу полуострова мы будем жить, но мы не могли примириться с наглостью первого приказа. Мы решили выставить наши условия и согласиться на перемену местожительства только в случае выполнения этих условий.

Это и было сделано.

Вот копия первой афиши, расклеенной в Нумбо 19 мая 1875 года; распоряжения администрации сообщаются обыкновенно нам в таких афишах, причем мы обозначаемся в них как «ссыльный такой-то, номер такой-то».

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

19 мая 1875 г.

Согласно распоряжению администрации, следующие ссыльные женщины должны покинуть лагерь Нумбо 20 сего мая и переселиться в отведенное для них помещение у Западной бухты: Луиза Мишель, № 1; Мария Смит, № 3; Мария Кайе, № 4; Адель Дефоссе, № 5; Наталия Лемель, № 2; ссыльная Дюпре, № 6.

Мы заявили следующий протест: