Коммунальные конфорки

С тех пор Валя только изредка поддавалась уговорам и соглашалась сделать укладку или модную стрижку по блату.

* * *

Случай с Ирой был особый, да и просила за нее Диана, которая снабжала парикмахершу дефицитами из валютных магазинов, так что мастерица превзошла самое себя и превратила незамысловатую стрижку Ирины в произведение искусства.

Тетя Надя даже прослезилась, увидев, как преобразилась дочка. На Диану она уже готова была молиться.

Тем же вечером в сопровождении подруг Ира отправилась на танцы в училище имени Фрунзе. Диана проводила, дала последние наставления, где стоять, по какому принципу выбирать и, чуть ли не перекрестив, благословила на удачу.

Сначала Ира несколько смутилась в большом зале, но потом освоилась и даже приняла несколько приглашений. Но кавалеры ей не понравились, и каждый раз она с облегчением возвращалась на свое место у стены и не соглашалась на второй танец, хотя и звали.

Когда же оркестр заиграл культовую песню Кола Бельды «Увезу тебя я в тундру», все девочки засуетились и стали выдвигаться вперед, всем своим видом показывая готовность ехать хоть к седым снегам, хоть на край земли, но, конечно, все-таки предпочтительнее к теплому морю в заманчивый Севастополь.

И тут перед Ирой появился коренастый молодой человек.

– Разрешите представиться: курсант Андрей Сирин.

Ира протянула руку.

Андрей уверенно обхватил ее за талию – достаточно крепко, чтобы вести, но не нахально, без ненужных прихватываний. К своему изумлению, Ира почувствовала, что танцевать ей приятно и спокойно. Она даже плотнее положила руку на погон, раньше же она еле касалась плеча партнера кончиками пальцев, готовая тут же отстраниться, когда музыка смолкнет.

Андрей ловко кружил даму по залу, избегая столкновений с топчущимися рядом парами.

А тем временем солист надрывался:

Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну,Ярким северным сияньем твои плечи оберну.Звездный иней загоритсяна ресницах серебром,Сколько хочешь самоцветов,мы с тобою соберем!

Когда музыка кончилась, Андрей проводил девушку на место, спокойно поблагодарил и растворился в толпе. Сколько Ира ни вглядывалась, в тот вечер она его больше не видела.

Всю неделю Ирина ходила задумчивая, ни с кем своими переживаниями не делилась. Тетя Надя сунулась было за помощью к Диане, чтобы та разговорила дочку, но и ей Ира отвечала уклончиво и неопределенно.

В следующую субботу она пришла к училищу одной из первых и долго ждала у железных ворот, когда наконец дежурные впустят стайку промерзших девушек в ярко освещенный гардероб училища. В этот вечер она отказывала всем, хотя они с Андреем ни о чем и не договаривались и она даже не знала, есть ли у него девушка.

От одной этой мысли ей становилась не по себе. Когда же Андрей вырос как из-под земли, сердце Иры на секунду сбилось, а потом она доверчиво положила левую руку на жесткий погон курсанта Сирина.

Потом они гуляли в его увольнительные, потом пришли на Пестеля знакомиться с родителями, а потом она приняла предложение руки и сердца, даже особо не раздумывая, как что-то само собой разумеющееся.

Подали заявление во Дворец бракосочетания на Краснофлотской набережной, как положено, получили приглашение, а в нем – талоны в магазин для новобрачных: на кольца, две простыни, две наволочки, два двуспальных пододеяльника, одну скатерть и четыре полотенца. Если повезет, можно было купить немецкий бюстгальтер и белые югославские туфли.

Таки повезло, купили, но с одним маленьким нюансом: размер обуви у Ирины был тридцать седьмой, а туфли были только тридцать шестого размера. Пришлось Ире познать несчастную судьбу Золушкиных сестер, которые пытались натянуть маленькую туфельку, чтобы соответствовать стандартам принца. Что только ни делали: наливали в туфли спирт, подкладывали вату, даже аккуратно разбивали задник молотком.

Короче, в туфли Ира кое-как втиснулась, но ногти после свадьбы посинели и через два месяца сошли. А гипюровое платье оказалось впору, только слегка подкоротили.

* * *

Первый день отмечали в «Октябрьской» у Московского вокзала. Столы были расставлены под большое декольте[5], между ними сновали юркие официанты с подносами дежурного оливье, украшенного кляксой не самого свежего майонеза. На столах, как и положено, была нарезка мясная, рыбная, заливное и даже маленькие пиалки с микроскопическим плевком красной икры.

Тетя Надя тщетно пыталась сверить с важным мэтром количество еды, но вскоре отчаялась доказать, что заплатили за гораздо большее количество – как ни старайся, а он все повернет по-своему. Тем более, что недостаток закусок с лихвой компенсировался избытком спиртного, принесенного хозяевами праздника.

Чтобы гости не скучали и не забыли зачем собрались, тетя Надя настояла на тамаде. И тут им очень повезло: не без участия всемогущей Дианы вести свадьбу уговорили известного не только в Ленинграде, но и за его пределами Эдика Гурвича.

* * *