Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. Том 3

Троцкий: Нет, анархические предупреждения для меня недействительны, мне нужны регулярные предупреждения председателя.

Тов. Сольц говорил с этим товарищем по поводу подписания им письма 83-х... Кстати, вот загадка: Сольц вызывает одного из подписавшихся и делает всяческие грозные предостережения, а официально вы не обвиняете нас почему-то в подписании письма 83-х. Как же так: Ярославский вокзал преступление, преступлением является также мое выступление на Исполкоме Коминтерна, где я действовал, как избранный международным Конгрессом член Исполкома и в этом смысле вам не подсуден. А если бы не было Ярославского вокзала, чтобы делал тогда Ярославский без вокзала? (Реплики Ярославского не слышно...

Даже и без вас.) Я знаю, что вы и из ничего сварите обвинительный суп, вы превосходите того солдата, который варил суп из топора. Почему это заявление 83-х не упомянуто? Тов. Сольц вызывает товарища, мне его называли, это Воробьев. (Голос с места: информаторы?) Вы думаете, и впрямь намордник надеть на партию? Не информаторы, а товарищи, которые обличают безобразия в партии и правильно делают. Почему же в число обвинений вы не ввели заявление 83-х? Если вы считаете, что это заявление вполне лояльно и легально, т. е. что это такое заявление, кото-рое в большевистской партии может быть сделано группой членов партии, - тогда великолепно, я это приветствую. Но по отношению к июльской декларации прошлого года вы действовали совсем не так. Я спрашиваю: вменяете ли вы мне в вину, считаете ли преступлением наше коллективное заявление? Или нет? Я опасаюсь, что ваш фракционный центр не разобрал еще этого вопроса. Я прошу, чтобы не было упущений в стенограмме, точно записать это: так как нас не обвиняют в подписании заявления 83-х, то я думаю, что происходит это не потому, что нынешний руководящий штаб готов создать в партии более здоровый режим, когда партийцы могут обращаться в ЦК с заявлениями, декларациями и указаниями (в этом случае не было бы и этого суда), а потому, что руководящий штаб еще не разобрался в этом вопросе.

Орджоникидзе: Вы все делаете для того, чтобы на самом деле прения и обсуждения вопроса приняли совершенно нежелательный характер...

Троцкий: Между неправотой и между незаконностью (не мне вам это разъяснять, потому что вы ведь стоите на страже именно законности), между неправотой и незаконностью есть большая разница. Я считаю, например, ваше поведение здесь неправильным, но я не могу считать его незаконным. Вы ведете неправильную линию, судите не того, кого нужно судить, но судите на основании партийных законов. Я хочу выяснить: считаете ли вы, что заявление 83-х неправильно по существу, т. е. политически, но законно с точки зрения партийного устава? Я так вас понял.

Насчет того, что я выражаюсь резко и проч., недостаточно по-товарищески что ли, я еще раз напоминаю тов. Орджоникидзе и прошу его прочитать статью "Путь оппозиции", где сперва говорится против оппозиции, что она выходит "за рамки товарищеской (!) критики", а потому, в порядке "товарищеского" внушения, говорится о том, что оппозиция ставит себя на роль помощников Чемберлена в войне. Пока вы этого не исправили, вам трудно будет внушить нам, оппозиционерам, правильный товарищеский тон, хотя мы вполне готовы всякое внушение по этому поводу принять. Тов. Сольц в разговоре с этим товарищем проводил, как сказано, аналогию с Великой французской революцией.

Тов. Сольц здесь присутствует, он лучше знает, что он говорил, и если я передам неправильно, он меня поправит. "Что означает заявление 83-х? говорил Сольц. К чему это ведет? Вы знаете историю Великой французской революции, - до чего это доводило. До арестов и гильотинирования".. Тов. Воробьев, с которым тов. Сольц говорил, спросил его: