Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. Том 3

"Что же, вы собираетесь нас гильотинировать?" На что Сольц очень пространно ему объяснил: "А как вы думаете, Робеспьеру не было жалко Дантона, когда он отправлял его на гильотину? А потом пришлось идти и Робеспьеру... Вы думаете, не жалко было? жалко, а пришлось..." Такова схема беседы. Я и говорю, что нам нужно сейчас во что бы то ни стало подновить наши знания о Великой французской революции, -это абсолютно необходимо. Можно начать хотя бы с Кропоткина, который не был марксистом, но народную, классовую подоплеку революции понял лучше Жореса. Во время Великой французской революции гильотинировали многих. И мы расстреляли многих. Но в Великой французской революции было две больших главы, одна шла так (показывает вверх), а другая шла этак (вниз). Вот это надо понять. Когда глава шла так - вверх, - французские якобинцы, тогдашние большевики, гильотинировали роялистов и жирондистов. И у нас такая большая глава была, когда и мы, оппозиционеры, вместе с вами, были расстрельщиками, -это когда расстреливали белогвардейцев и жирондистов, - мы были с вами расстрельщиками. А потом началась во Франции другая глава, когда французские устряловцы и полуустряловцы - термидорианцы и бонапартисты -- из правых якобинцев -- стали ссылать и расстреливать левых якобинцев - тогдашних большевиков. Я бы хотел, чтобы тов. Сольц продумал свою аналогию до конца и, прежде всего, себе самому сказал: по какой главе Сольц собирается нас расстреливать? (шум в зале.) Тут не надо шутить, революция дело серьезное. Расстрелов никто из нас не пугается. Мы все - старые революционеры. Но надо знать, кого и по какой "главе" расстреливать. Когда мы расстреливали, то твердо знали, по какой главе. А вот сейчас, - ясно ли вы понимаете, тов. Сольц, по какой главе собираетесь расстреливать? Я опасаюсь, тов. Сольц, что вы собираетесь нас расстреливать по устряловской, т. е. термидорианской главе.

Когда у нас говорят "термидорианцы", - то думают, что это ругательство. Думают, что это были завзятые контрреволюционеры, сознательные сторонники королевской власти, и прочее. Ничего подобного! Термидорианцы были якобинцами, только поправевшими. Якобинская организация, - тогдашние большевики, - под давлением классовых противоречий в короткий срок дошла до убеждения в необходимости изничтожить группу Робеспьера. И вы думаете, что на другой день после 9 термидора они сказали себе: теперь мы передали власть в руки буржуазии? Ничего подобного! Возьмите все газеты того времени. Они говорили: мы изничтожили кучку людей, которые нарушали в партии покой, а теперь, после гибели их, революция восторжествует окончательно. Если тов. Сольц сомневается в этом...

Сольц: Вы повторяете мои слова почти что.

Троцкий: Тем лучше. Если мы с вами сошлись в этом, тов. Сольц, то это нам весьма поможет разрешить вопрос о том, какую главу вы собираетесь открывать разгромом оппозиции. Одно надо понять твердо: если не взяться за то, чтобы выправить классовую линию партии, как следует быть, тогда внутри партии неизбежно придется идти по линии, указанной

Устряловым, т. е. по линии беспощадной борьбы против оппозиции. Если вы будете упорствовать на линии Сталина, то должны будете идти по ней до конца.

Я вам прочитаю, что говорил Бриваль, один из правых якобинцев, термидорианцев, когда он докладывал о том заседании Конвента, где Робеспьера и других якобинцев предали революционному трибуналу: "Интриганы-контрреволюционеры, прикрывшись тогой патриотизма, хотели погубить свободу; Конвент декретировал, что они подлежат аресту эти представители - Робеспьер, Кутон, Сен Жюст, Леба, Робеспьер младший. Каково же было ваше мнение? - спросил меня председатель. Я ответил: - Кто всегда голосовал в духе принципов Горы как в Законодательном Собрании, так и в Конвенте, тот голосовал за арест; я сделал даже более, так как я являюсь одним из людей, предложивших эту меру; кроме того, в качестве секретаря, я поспешил подписать и разослать этот декрет Конвента".

Вот как докладывал тогдашний Сольц или Янсон. Контрреволюционеры - это Робеспьер и его единомышленники. "Кто всегда голосовал в духе принципов Горы", на языке того времени значило: "кто всегда был большевиком". Бриваль считал себя старым большевиком. "В качестве секретаря я поспешил подписать и разослать этот декрет Конвента". И теперь есть секретари, которые спешат "подписывать и рассылать". И теперь есть такие секретари...

Послушайте далее воззвание Конвента к Франции, к стране, к народу, после того, как были изничтожены Робеспьер, Сен-Жюст и другие: "Граждане, среди блестящих побед над внешними врагами, Республике угрожает новая опасность... Работа Конвента окажется бесплодной и храбрость армий утратит всякое значение, если французские граждане будут колебаться в выборе между родиной и несколькими отдельными лицами.. Повинуясь голосу родины, не становитесь в ряды злонамеренных аристократов и врагов народа, и тогда вновь спасете родину".