Коммунисты

Супруги де Монсэ были люди небогатые; их старший сын учился в Сен-Сире[49], дочь вышла замуж за владельца небольшого ювелирного магазина в центре Парижа, а сами они вот уже третий год жили в пригороде на маленькую ренту и пенсию господина де Монсэ, отставного чиновника министерства финансов. Господин д’Эгрфейль решил заехать к ним как бы случайно, по дороге, и попросить господина де Монсэ уделить ему несколько минут. В это время отец семейства де Монсэ, пользуясь погожим весенним днем, в подвязанном подмышками фартуке подстригал большими садовыми ножницами кусты в своем садике. Госпожа де Монсэ переполошилась: в доме беспорядок, а гость с кирпично-красным лицом так прекрасно одет! Банкир с первого же взгляда увидел, с кем имеет дело: вырождающаяся провинциальная аристократия, младшие сыновья которой идут в чиновники, — это зрелище могло хоть кого отвратить от идей Морраса. Можно ли рассчитывать на эти обломки? Где уж тут традиции! А какая жалкая обстановка! Неужели люди, стесненные в деньгах, должны обязательно так опускаться? Однакож он приехал с определенной целью. Господин д’Эгрфейль попросил отца Жана, старика лет шестидесяти, с бородкой и в пенсне на цепочке, с длинными волосами, падавшими на воротник пиджака, сохранить их разговор в тайне. Получив должные заверения, он изложил господину де Монсэ, чего он ждет от возобновления дружбы между их сыновьями, прерванной временем и условиями их учения. Господин де Монсэ не скрыл, что он опасается, как бы не получилось наоборот: Жан, юноша весьма восторженный, не сумеет повести Никола по правильной дороге и, чего доброго, сам будет увлечен на путь политических заговоров…

— Если бы еще ваш сын состоял в «Королевских молодчиках»… хотя мои религиозные убеждения и указания его святейшества папы относительно Морраса… Конечно, в Додэ что-то есть… этого нельзя отрицать… одним словом, это люди нашего круга… Но вот Дорио, Дорио… представьте себе — вдруг этот тип из Сен-Дени затянет моего мальчика…

— Если бы наши молодые люди остались в Париже, где доверчивым Никола командуют старшие приятели, уже искушенные в политике, возможно, что так бы и произошло, — заявил господин д’Эгрфейль. — Но я приглашаю Жана провести пасхальные каникулы в нашем имении, в Нижних Пиренеях. Он там уже бывал у нас, там, все будет способствовать возрождению их прежней дружбы. Я думаю послать туда и свою дочь, госпожу Виснер. Она отнюдь не сочувствует идеям Никола. Муж ее сейчас находится по делам в Соединенных Штатах; Сесиль будет присматривать за мальчиками; она всего на три года старше брата, а поверьте, что только молодые могут смотреть за молодыми… Она собиралась к своей приятельнице в Антибы, но я уговорил ее ехать с нами…

Жан учился на подготовительных курсах и занимался естественными науками; его привлекала не столько перспектива встречи с почти забытым другом, сколько возможность пополнить свой гербарий, и он с восторгом принял приглашение господина д’Эгрфейль. Высокий, широкоплечий, но с тонкими, изящными руками, Жан казался много старше своих лет. Он то и дело откидывал каштановые волосы, падавшие ему на карие глаза; его бледное лицо вспыхивало от любого пустяка; крепкие, белые зубы обличали волчий аппетит; легкие, непринужденные движения не гармонировали с дешевым костюмом и потертым галстуком.

Жан приехал к д’Эгрфейлям через три дня после Никола и Сесиль. Никола встретил его на стареньком автомобиле «симкá», на котором ему не разрешалось ездить в Париж; в Перголá (так называлось имение господина д’Эгрфейль) на «симка» развозили гостей, ездили на рынок, а иногда и в Биарриц.

Отец упросил Сесиль поехать в Пергола, и она без особого сожаления отказалась от Антиб, от общества Мари-Виктуар и Жоржетты. Нельзя сказать, чтоб она была такой уж примерной сестрой, но возвращаться в Антибы, к чете Арно или Лертилуа, в места, где она познакомилась с Фредом, в атмосферу таких недавних иллюзий. Нет… Даже дружба Жоржетты и Мари-Виктуар не могла бы теперь уменьшить горечь воспоминаний. Предложение отца давало ей возможность отвлечься; конечно, ответственность на нее возлагалась довольно условная, но все же Сесиль решила принять на себя роль гувернантки и добросовестно присматривать за мальчиками.

Когда Жан вошел в столовую, Сесиль взглянула на него с удивлением, словно на незнакомого: за эти четыре года он вырос и уже ничем не напоминал того мальчишку, который терпеливо учился высекать огонь двумя кремнями. Она подумала, что со стороны отца было довольно неосторожно рассчитывать на почти незнакомого юношу, — еще неизвестно, сумеет ли он помочь Никола выбраться на верный путь; нужно будет, по крайней мере в первые два-три дня, последить за их разговорами.