«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

От истоков марксизма и до 1960-х гг. частная собственность воспринималась как своеобразное «грехопадение» человеческого рода, из которого и проистекает большинство бед. Коммунистическое общество мыслилось как абсолютно свободное от частной собственности и товарно-денежных отношений. При этом коммунизм не отрицал личной собственности на предметы потребления, а должен был порождать многообразные общественные формы удовлетворения потребностей, поскольку определенные потребности могут быть удовлетворены не иначе, как посредством личного присвоения[150]

. Изобилие продукции народного хозяйства должно было удовлетворить потребности населения в полной мере и сделать ненужными деньги. Провозглашалось, что роль товарно-денежных отношений постоянно будет снижаться, однако вплоть до полного торжества коммунизма они сохранятся. По мере продвижения к коммунизму личные потребности все больше будут удовлетворяться за счет общественных фондов потребления. В итоге достижения изобилия материальных благ распределение по труду исчерпает себя[151]

. Создание коммунистической собственности, где все принадлежит обществу в целом, и переход на распределение по потребностям должно было привести к разрушению тех остатков классовой структуры, которые еще сохранялись в Советском Союзе при социализме.

Ликвидация классов была тесно связана с двумя другим задачами формирования новых коммунистических общественных отношений: с исчезновением различий между городом и деревней, а также между умственным и физическим трудом. В Советском Союзе предполагалось наличие двух классов (рабочих и крестьян) и прослойки интеллигенции. Различия между рабочими и крестьянами, городом и деревней должны были стираться при подъеме деревни до городского уровня, через создание агрогородов. Если экономическая составляющая проекта промышленных аграрных поселений была продемонстрирована выше, в контексте создания материально-технической базы коммунизма, то социальное значение этого плана необходимо показать отдельно.

Уже отмечалось, что Советский Союз к 1960-м гг. имел значительное количество жителей, относящихся к сельскому населению. Следовательно, любая перестройка сельской жизни затрагивала значительную часть жителей страны. При этом как сельское население, так и руководство партии и правительства понимали, что существует разрыв в условиях труда и быта между городским и сельским жителем, причем не в пользу последнего. По сути, сельский житель, по сравнению с городским, оказывался пораженным в правах. В условиях коммунистического общества такая ситуация являлась недопустимой. Человек, который трудится в аграрном секторе народного хозяйства, должен был обладать всем тем, что имеет промышленный труженик. Показательно, что Н. С. Хрущев в замечаниях и предложениях к тексту проекта III Программы партии предложил убрать слово «высокий» из предложения «Оплата труда колхозников станет такой же высокой, как и в общенародных предприятиях», на том основании, что это принижает колхозников[152]

. На пути к «светлому будущему» нужно было постепенно давать работникам сельского хозяйства те блага, которыми пользовались жители городов. И это касалось не только улучшения коммунально-бытовых условий.

Колхозники должны были пользоваться всеми видами социального обеспечения (пенсии, отпуска и т. д.) за счет колхозных и государственных средств[153]. Постепенное внедрение городского образа жизни и полного комплекса прав, в конце концов, разрушит преграду между городом и деревней.