«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

О. В. Куусинен отмечал, что «следовало бы всюду во II части возможно точнее разграничивать ближайшие задачи, реально рассчитанные на выполнение в течение предстоящего двадцатилетнего периода и более далекие перспективы. В проекте это не делается последовательно»[200]

. Коммунизм «в основном» — это уровень производства 80-х годов, это построение условий в материально-технической и общественной сфере, когда удовлетворятся непосредственные запросы, материальные и духовные потребности первой необходимости[201]

. При достижении коммунизма производство не будет горизонтально развиваться, оно будет все время расти вверх до полной победы коммунизма, где будут преодолены все противоречия и удовлетворены все человеческие потребности. Если провести антропологическую параллель, то социализм — это «детство», первый этап коммунизма — «юность», второй — «зрелость». Уточним, что в таком случае не предполагалось наступление «старости». Еще раз обратимся к поправкам Н. С. Хрущева к Программе партии: «80-е годы, это все-таки 20 лет, и поэтому нельзя сказать, что так же будет и через 40 лет. <…> А через 40 лет что будет? То же, что через 20 лет? Неправильно это. Поэтому степень развития науки, техники, внедрения автоматизации будет все возрастать, а физических и умственных усилий потребуется затрачивать меньше. Поэтому возрастут и потребности каждого человека. И сами люди будут другими, все будут иметь не только среднее образование, но и высшее. Одним словом, создадутся возможности не только удовлетворять, но и развивать духовные потребности человека. Это будет идти все по возрастающей линии. Видимо, раздел о материально-техническом обеспечении должен быть разбит на периоды или фазы коммунизма»[202]

. Игнорирование такого понимания задач коммунистического строительства в тексте Программы в период 1970–1980-х гг., с одной стороны, может быть понято в контексте «теоретической ошибки» В. М. Молотова, который на февральской сессии Верховного Совета в 1955 г. отметил, что в СССР построены только «основы социализма». Это можно было трактовать как противопоставление тезису о завершении построения социализма в СССР. Данная «ошибка» была использована в политической борьбе, и Молотов вынужден был «покаяться» в печати, тем самым лишая себя статуса одного из ведущих теоретиков партии.

Программа в этом случае приобретает прагматичный характер, по сравнению с ее утопическим определением в историографии. Одной из главных кризисных ошибок называют то, что в Программу партии закладывали «классическую» марксистско-ленинскую схему перехода от социализма к коммунизму без учета того, что в СССР не был создан тот социализм, от которого можно было бы переходить к коммунизму[203]

. Однако одной из ошибок в интерпретации Программы надо признать то, что исследователи видели в грядущем коммунизме 1980-х гг. «классический» коммунизм марксистско-ленинской традиции, который, по мысли авторов Программы, должен был наступить значительно позднее.

С другой стороны, четкое и открытое изменение идей о поэтапном движении к «светлому будущему» могло снизить мобилизующий эффект, отдалив полный коммунизм за пределы жизни нынешнего трудоспособного поколения. Тем самым партия лишила бы это поколение значительной части стимула прилагать усилия для достижения поставленной цели. Несмотря на командно-административную систему и волюнтаризм управления, руководству партии и государства приходилось считаться с населением и учитывать субъективный фактор. Успешные реформы продолжаются до тех пор, пока они протекают в русле интересов широких слоев населения. Когда идеи реформ перестают совпадать с массовыми интересами, то с реформами ничего не получается[204]. Такое балансирование между задачей подъема энтузиазма и определенной прагматикой в постановке ожидаемых результатов негативно отразилось на интерпретации III Программы КПСС в исторических исследованиях.