Коммунизм

Стремительность развития событий продемонстрировала хрупкость империи, выглядевшей нерушимой; ее распад напомнил крушение царской империи тремя четвертями столетия ранее. В обоих случаях жесткость режима и отсутствие тесной связи с народом оставило его в час испытаний без поддержки.

Коммунизм в России просто изжил себя. Он требовал слишком много и давал слишком мало, порождая апатию, позволяя людям лишь мелкие радости и лишая их перспектив на будущее. К 1980-м годам даже советская элита утратила веру в коммунизм, видя, как остальной мир обходит страну по всем статьям, кроме военных расходов и потребления алкоголя. Она лишилась самоуверенности, оказала слабое сопротивление и, присвоив большую долю государственной собственности, равнодушно восприняла падение режима.

IV

Восприятие коммунизма на Западе

Мартовская революция в России сначала не вызвала большого интереса на Западе: ведущая швейцарская газета «Нойе Цюрхер цайтунг», из которой Ленин впервые узнал о беспорядках в своем отечестве, поместила эту информацию на второй полосе как новость не слишком большого значения. Погруженной в кровопролитную войну Европе было не до событий в далекой России, которую после поражений 1915 года не приходилось принимать в расчет в качестве воюющей стороны. Последовавшие все-таки вялые отклики были одобрительными, поскольку связывались с надеждой, что Временное правительство, пользовавшееся на первых порах почти единодушной поддержкой, возобновит военные действия. Соединенные Штаты, всегда готовые приветствовать новых членов сообщества демократических государств, первыми признали новое правительство и установили с ним дипломатические отношения.

Одобрительное отношение к революции в России не сразу изменилось и после того, как большевики скинули Временное правительство. Осведомленные о связях Ленина с имперской Германией, союзные державы относились к нему и его режиму с известным опасением, но они настолько были заинтересованы в восстановлении восточного фронта, что готовы были обхаживать любое российское правительство, даже большевистское. Это ухаживание прекратилось в марте 1918 года после подписания Брестского мира, в соответствии с которым Россия вышла из войны. Теперь союзники начали поддерживать белые армии, формировавшиеся на юге России и в Сибири и заявившие о намерении свергнуть прогерманское большевистское правительство и возобновить военные действия против Центральных держав. Помощь в основном сводилась к материальным поставкам. Небольшие воинские контингенты союзников с согласия Ленина высадились в портовых городах Мурманске и Архангельске с целью предотвратить их захват немцами. Американские войска высадились в Восточной Сибири, главным образом, чтобы не допустить захвата этого обширного региона Японией. Если не считать стычек случайного характера, ни англичане, ни американцы в военных действиях не участвовали. Миф о массированной капиталистической интервенции во время гражданской войны в России был позже состряпан Сталиным как часть пропагандистской кампании, направленной против Запада.

Прекращение военных действий в ноябре 1918 года лишило вмешательство союзников в российские дела какого-либо оправдания. Если англичане продолжали все же помогать белым в ходе гражданской войны, то делали они это в основном по настоянию Уинстона Черчилля, первого лорда Адмиралтейства, который в числе немногих других понимал, какую опасность несет миру коммунизм; точно так же в 1930-е годы он предвидел нацистскую угрозу. Он носился с фантастической идеей международного крестового похода для отстранения коммунистов от власти. Изнуренная войной Европа оставила эти предложения без внимания. В Англии Дэвид Ллойд-Джордж, либеральный премьер-министр, нуждавшийся в поддержке со стороны тори, поддакивал Черчиллю, а сам готов был договориться с Лениным, в котором видел для британских интересов меньшую угрозу, чем в реставрации царизма. К концу 1919 года, когда белые армии были уже близки к поражению, Ллойд-Джордж решил, что с него довольно, и распорядился прекратить поддержку белых. Черчилль, вынужденный подчиниться, все же предупреждал об опасности будущей коалиции Германии, Советской России и Японии:

Мы можем бросить Россию, но Германия и Япония этого не сделают. Новые государства, которые, как мы надеемся, появятся на востоке Европы, будут раздавлены, оказавшись между русским большевизмом и Германией… Через пять лет или даже раньше станет ясно, что мы лишились всех плодов победы.