Компас черного капитана

Мы пошли вдоль рядов лотков, просачиваясь меж покупателей и праздных гуляк. Мимо булочников и мясников, мастеров закусок и зельеваров, мимо шкур и шуб, оружия и доспехов, мимо безделушек и изделий из дерева. Кованых решеток, полотнищ ткани, шапок, перчаток, саней, деталей инструментариев, бочонков с энгу.

Чего тут только не было.

Пару раз Фарри шикал на карманников, которых моментально определял. Странная работа — что можно украсть у человека, прячущего кошель под десятками одежд?

Хотя один раз я видел, как дородный господин сует кошель в наружный карман теплого тулупа. Даже у меня, жителя далекой деревни, и мысли бы не возникло держать богатство так близко к снегу.

Рынок размером был не меньше моей родной деревни. Настоящий лабиринт. С неба медленно опускались хлопья снега, посыпая товар на лотках победнее. Я видел крытые павильоны, в которых за чашкой чая грелись те, кто выбрался на базар просто так, чтобы развлечься. Или передохнуть от работы — не знаю. Из закусочных манили ароматы вкусной снеди, но у нас не было ни единого грошика, чтобы хотя бы напополам съесть одну из горячих булочек.

В животе урчало. Переходы и ряды сливались друг с другом, и пару раз мы выходили туда, где уже были, а после искали повороты, незнакомые на вид. Я не знаю, сколько часов мы там провели, но нигде не смогли отыскать ничего схожего с тепличными товарами. Фарри упал духом и пару раз останавливался у булочников с вопросом о работе, но нас тут же гнали прочь.

Мы почти отчаялись найти хоть что-то из теплиц, когда вдруг в одном из поворотов торгового лабиринта наткнулись на небольшую палатку, в которой сидел пожилой человек в простенькой шапке и грел руки над небольшой горелкой. Его морщинистое лицо раскраснелось от холода, тонкие губы были плотно сжаты, а на лавке перед ним я увидел промерзающие, покрытые снежком кочаны капусты.

На душе у продавца скребли кошки. Он совсем не думал о работе, его что-то тревожило, и он целиком погрузился в свои мысли, позабыв обо всем.

Мы с Фарри переглянулись.

— Добрый мастер! — заговорил я. Рядом, на удивление, почти никого не было. Далекий закуток, невыгодное место. Сюда, наверное, заходили либо случайно, либо целенаправленно в лавку именно этого хранителя теплиц.

Старик поднял на меня усталый взгляд.

— Добрый мастер, — повторил я. — Не нужны ли вам на ферме работники?

Фарри остановился по левую руку от меня и посмотрел на мужчину самым трогательным взглядом, на который был способен.

— Мы многое умеем, я пять лет работал в теплице.

Старик смотрел на нас с непонимающим выражением лица. В нем шевельнулось что-то теплое, но тут же испарилось.

— И в какой же теплице ты работал? — с подозрением спросил он.

Взбодренный тем, что старик не погнал нас сразу, я затараторил, не особенно задумываясь о том, как опасно говорить такие слова:

— У Пухлого Боба, в деревне Кассин-Онг. Когда мой отец, рыбак, погиб, я вырос в таверне Боба и сызмальства работал у него. А Фарри учился у него чуть позже. Боб всегда был доволен нами!

— Теперь многие, наверное, работали у Пухлого Боба. С тех пор как Темный Бог, пусть он замерзнет, превратил Кассин-Онг в Пролом, — скептически отметил старик.

Я осекся.

— Мы правду говорим, — обиженно протянул Фарри. У него вышло очень натурально.

— Идите, ребята. Молоды вы слишком для опытных работников.

— Я клянусь Светлым Богом! Я работал у Боба! Его жена, Санса, была ко мне так добра. Как я могу доказать вам это? — Мне показалось, что если мы уйдем, то все изменится. Что Эльм продаст компас, и все то, что случилось в Кассин-Онге, вся та тайна, которую я мог раскрыть, — так и останется тайной.

Эти мысли и ощутимые сомнения старика заставили меня броситься в атаку. Я начал рассказывать о том, как и за чем надо ухаживать, как надо беречь землю и как давать ей отдыхать. Как полоть, как вываживать шаркунов, как чинить настилы, уравнивать грядки… Я хотел доказать ему, что знаю, о чем говорю.

Он внимательно слушал и кивал, я чувствовал, что он вот-вот согласится, и не мог сдержать улыбки. Перед моими глазами встала картина, как я подношу Лайле какую-нибудь безделушку. Простой подарок, означающий, что я больше не нахлебник Эльма. Что я человек.

— Нет, мальчишки. Не потяну я работников… — оборвал мои мечты старик.

— Монета в день! — жалобно протянул Фарри.

— На двоих! — сказал я, вызвав недоуменный взгляд приятеля. Но меня уже несло, я чувствовал колебания старика и очень не хотел и дальше шататься по шумному рынку. Не факт, что мы бы нашли что-то еще.

— Нет, ребята.

Он подумал о чем-то еще и добавил:

— Идите, если покупать ничего не станете.

— Прошу вас! — не сдержался я, чувствуя, как удача выскальзывает из рук. — Это наш единственный шанс не возвращаться в Трущобы! Я же вижу, что вам нужны работники! Фарри умеет отлично убалтывать, он мог бы сидеть тут вместо вас и зазывать клиентов. Вы увидите, как дела пойдут в гору.

Старик мотнул головой и вернулся к грелке, протянув к ней дрожащие кисти.

— Драный демон, — тихо выругался я, когда мы отошли чуть подальше.