Комплекс Росомахи

помните, как он очумел, когда вы свой платок на стул постелили?..

Егор, криво улыбнувшись, произнес:

– Возвращаю комплимент, вы мне прекрасно подыгрывали. Не ожидал,

признаться. Вы были… изобретательны. Весьма.

Алина напряглась, стараясь придумать какой-нибудь остроумно-ироничный

ответ, но не успела. Они подъехали к метро. Егор остановил машину напротив

входа и, насмешливо подмигнув на прощанье, захлопнул за собой дверцу.

Алина кое-как, аж за два квартала, приткнула автомобиль, вытянула с

заднего сиденья пухлую сумку с тети Тамариными вещами и заторопилась по

узкому тротуару в сторону улицы Петровка. В старом центре и ездить трудно, и

парковаться нелегко.

Комната, в которой сидела Марьяна, была так себе. Кроме ее стола, еще

два по углам. В чем-то выигрываешь, а в чем-то не очень. По крайней мере на

предыдущей работе у Марьяны был не только свой стол, но и кабинет.

Алина сунула голову в дверь и сказала:

– Я уже здесь. Привет.

– Здорово, Росомаха, – оторвалась от монитора Путято. – Чего топчешься?

Заходи.

Алина вошла и присвистнула.

Сухощавая и спортивная Марьяна всегда отличалась простотой взглядов на

женскую моду и, по-видимому, никогда не заморачивалась вопросом, как она

выглядит со стороны. Зимой и летом она предпочитала всем изыскам джинсы с

майками, толстовками, свитерами – бесформенными и, с Алининой точки зрения,

безобразными.

Но чтобы настолько от всего отрешиться… В фильмах годов пятидесятых

Алина видела похожую стрижку, хорошая такая стрижечка, полубокс называется.

Мужская, кстати.

– Вши завелись? – ляпнула она.

– Поспорили, – пробурчала Марианна.

– С этими? – и Алина кивнула в сторону пустых столов. – А на что спорили?

– На отчеты. Теперь эти «гаврики» два месяца будут за меня отчеты

составлять.

– И где сейчас «гаврики»? – осмотрела пустые столы Алина.

– Хотела познакомиться? – съязвила Марьяна.

– Иди на фиг, – огрызнулась та, размещая сумку с вещами на соседнем

чьем-то столе.

– Чего задержалась-то? ДТП? Любовник?

– ДТП, – кратко ответила Алина. – Разобралась. Но время потратила.

– Ты знаешь, хрень какая-то получается с твоей Радовой, – зажав в зубах

сигарету и щелкая зажигалкой, невнятно пробормотала Марьяна.

– Что за хрень? – заинтересовалась Алина, тоже извлекая из сумочки

сигареты и зажигалку.

Она любила ментоловые, а Путято такие презирала.

– А то, что, по результатам вскрытия, установлено… – Путято вкусно

затянулась и помахала ладонью, разгоняя дым, – короче, твоя Радова труп ножом

колола, так-то.

– Чего?.. – недоверчиво протянула Алина, забыв прикурить.

– Муженек ее кирдыкнулся примерно часом раньше и не от колотых ран,

заметь, а от отравления одним интересным лекарственным препаратом,

беллатетроморфин называется. А интересен данный препарат тем, что

выпускается только в Москве и только в одной лаборатории. Это их разработка,

они единолично им и торгуют. Новое поколение транквилизаторов с сильным

снотворным действием. Растворяется водой, кстати, быстро, как аспиринчик. Чик –

и готово, без осадка и взвеси. А в водочке вообще не успеет взгляд зафиксировать,

как растворится. Чуешь, куда клоню?

– Не чую, – резко ответила Алина.

– Чуешь, девочка, чуешь. А то бы не психовала.

– Я не психую.

– Я вижу. Короче, твою Радову Тамару сегодня я отпущу. Под расписку,

конечно. Суд ей по-любому грозит, сама понимаешь. За укрывательство

преступника и введение следствия в заблуждение. А Маргарите повестку уже

отправила, завтра жду красавицу для допроса.

Алина очень хорошо представляла допрос у Путято.

– Стоп, Марьяна, стоп, притормози. Она его не убивала. Точно тебе говорю.

– Почему? – удивилась Путято.

– Я Ритку с первого класса знаю, не тот она человек.

– Да брось ты! – начиная раздражаться, хмыкнула Марианна и встала из-за

стола.

Подошла к окну, потрогала колючки у пыльной опунции, зачем-то посмотрела

сквозь жалюзи на серую стену соседнего дома, снова вернулась на место.

– Как ты думаешь, дорогая, за каким таким хреном мамаша Радова

кромсала своего к тому времени уже покойного муженька? Верно рассудила,

чтобы кого-то покрыть. А кого мамаша Радова так до безумия любит, что решила

взять на себя убийство и даже для этого весьма глумливо обошлась с телом

человека, который, может, и не был ей особо дорог при жизни, но кров, пищу и

постель она с ним все же делила?

– Она могла сгоряча. С перепугу.

– Именно. Именно, что с перепугу. Что-то она там, в квартире, обнаружила…

Улику какую-то. Уничтожила, конечно.

– Марьяна, это не доказательно, – твердо произнесла Алина. – Не сочиняй.

Студент-первокурсник все твои обвинения разобьет, как кегли.

– Ты, вообще-то, чем слушаешь? – наконец, разозлилась Путято. –

Препарат, говорю, обнаруженный в крови потерпевшего, изготавливают в

лаборатории, где Маргарита работает!

– Ну и что, – так же твердо парировала Алина. – Ее подставили и только.

– Смешно! – ненатурально рассмеялась Марианна.

– Что тут такого? Почему ее не могут подставить?

– Могут, могут, конечно, девочка моя, только есть еще нюансик.

Алина почувствовала, что это будет не нюансик. Не нюансик это будет.

– Я вчера отправила ребят, чтобы они порасспросили соседей и прочих…