Компромат на кардинала

Она не удивилась моему появлению: ведь consolatrice – это утешительница: женщина, которая зарабатывает себе на жизнь умиротворением чужих горестей. К ней может прийти девушка, брошенная возлюбленным, и юноша, которого покинула невеста. К ней идет отец, потерявший сына, и мать, лишившаяся дочери. Одинокий человек, которому некому высказать тоску, может прийти с ней к господу и получить молчаливое утешение, а может явиться к консолатриче и услышать в ответ целую проповедь, полную насмешек и сочувствия, расхожих истин и непревзойденной житейской мудрости. От консолатриче никто не уйдет в прежнем подавленном состоянии, ибо заработок ее зависит от щедрости того человека, чьи беды она пытается развеять своими утешениями.

Помню, однажды Серджио пригласил меня к себе, но прежде чем войти в ворота, мы добрых полчаса простояли, прижавшись к холодной стене дома, затаив дыхание слушая болтовню консолатриче, которая пыталась осушить слезы, струившиеся из глаз перезрелой красотки. Эта вдовушка содержала молодого любовника, который бросил ее ради свежего цветочка пятнадцати лет от роду, забыв все сделанные ему благодеяния. Как мне показалось, задето было не столько сердце рыдающей синьоры, сколько ее кошелек, ибо юнец счел, что негоже ему явиться к девушке без гроша в кармане, – и ради этого значительно облегчил карман своей благодетельницы. Много чего мы наслушались вместе с Серджио, едва удерживаясь от смеха, однако рыдающая дама успокоилась не прежде, чем консолатриче раскинула колоду потертых карт и с ловкостью нагадала ей в качестве следующего мужа не кого-нибудь, а самого настоящего principe42! Забыть непостоянного красавчика ради principe вдовушка охотно согласилась и, щедро одарив старуху, ушла, нетерпеливо поглядывая по сторонам, словно из-за ближнего угла должна была вывернуться карета с богатым поклонником. Тут уж мы с Серджио не выдержали и разразились дружным хохотом. Старуха сверкнула на нас огненным, недобрым взором, однако не выдержала и заразительно засмеялась вместе с нами – предварительно убедившись, что будущая principessa43

удалилась уже достаточно далеко и не может ее услышать. С тех пор я не мог удержаться от улыбки при виде ее, а она отвешивала мне любезный поклон, причем как-то раз я услышал, как она небрежно бросила какой-то своей посетительнице: «О, это мой постоянный клиент, русский князь. Я помогла ему излечить сердце от безнадежной страсти к одной прекрасной графине… И его друг, который проживает неподалеку, тоже мой постоянный клиент!»

Именно на эти наши довольно короткие, почти приятельские отношения и рассчитывал я, когда ворвался ни свет ни заря в сырой подвал и задал консолатриче тот вопрос, который мучил меня.

Она ударилась было в слезы, потом стала бормотать какую-то чушь. Сначала я решил, что она выманивает у меня деньги. С презрением швырнул ей несколько монет, однако старуха отшатнулась от них, словно это были деньги прокаженного. Я подумал: а что, если слух о моей «причастности» к подлому убийству дошел и до нее? И впервые ударила догадка: если так, значит, кто-то распространяет этот слух? Возможно, не сама собой родилась у Антонеллы и Теодолинды сия ужасная мысль – возможно, кто-то внушил им ее? Но кто же?!

Но сейчас речь шла не об этом. Я приступил к плачущей консолатриче с новым упорством и новыми деньгами. В конце концов она разговорилась – сперва неохотно, потом… потом безудержно. Видимо, крепко затронула ее гибель молодого красавца, убитого таким жестоким образом, каким был убит Серджио. Сказать, что я был потрясен, выслушав ее, значит, ничего не сказать. И в то же время мне казалось, что о многом я смутно подозревал – нет, чуял это вещим сердцем, возможно, унаследованным мною от моей матери.

Вот что рассказала консолатриче: