Конь бледный

– А почему ты решил, что нас собираются штурмовать? – У Конкина екнуло внутри, хотя что-то подобное он и предполагал.

– Даже не сомневаюсь в этом. Вначале Властитель предложит вам какие-нибудь блага в обмен на оружие (Конкин иронически поднял брови – да ну?!), а когда вы откажете – как и мне, а вы ведь откажете? – он пустит на вас всю свою армию. Ты что думаешь, он так просто сюда пришел, привел несколько тысяч латников? В лагере находятся стенобитные машины, штурмовые лестницы, а кроме того, не забывай про боевых драконов – это страшная сила. Если он обрушится на вас всей мощью, нужно иметь оружие невероятной силы, чтобы отбиться! Надеюсь, что у вас такое имеется.

Галаз помолчал, снова обвел глазами зал, подольше задержавшись на перекошенном лице Семенова:

– Мы поможем вам отбиться, а вы дадите нам ваши знания. По-моему, хорошая сделка!

– И оружие останется у нас!

– И оружие останется у вас, – эхом повторил иноземец.

* * *

– Ты ему веришь? – Настя подергала за волосы на груди Конкина, и он хлопнул по ее запястью тяжелой ладонью (не балуй!).

– Ни на грош. Что я, дурак? Им так и хочется втянуть нас в свои дрязги! Но к кому-то ведь нужно прибиться. Кстати сказать – он не соврал насчет стенобитных машин. Я смотрел в бинокль – точно, есть такое дело. Здоровые такие хреновины на колесах, и бревнище висит. Они их даже не скрывают. Хотя зачем скрывать? И как скрыть такую здоровенную хрень? В чистом поле… Что касается нападения – иномирцы ведь без оружия, оно под замком. На ночь мы их запираем, так что они могут сделать? Днем – всегда под прицелом. Так что…

– А заложники? Если захватят заложников?

– Тогда мы их убьем. Насть, ну что-то ведь нужно делать! Кому-то верить! Ты понимаешь, в каком мы положении?! Да черт возьми – я голову сломал в этих хитрых интригах! Я что, политик, что ли?! Мне эта грязь поперек души! Тьфу! Почему все так сложно?! Ну вот за что мне такие неприятности? Эй, ты чего? Чего ты? Чего плачешь-то? Перестань! Мне тоже семью жаль, детей! Но сейчас нельзя рассиропиться! Держись! Ну! Иди сюда… иди…

Конкин целовал мокрые глаза Насти, из которых лились крупные, как горох, слезы, и в сердце у него шевелилось глухое черное отчаяние – никогда он не вернется домой! Ни-ког-да! Никогда не ткнется под теплый бок жены, не подбросит в воздух сына, не вдохнет терпкий воздух тайги. У Конкина защипало глаза, и теперь ему совсем ничего уже не хотелось.

– Давай спать! – мрачно сказал он, отворачиваясь к стене. – Завтра тяжелый день. Кстати, с бабами нет проблем после собрания? Никто не возбухал?

– Открыто нет. Что они там у себя болтают – другой вопрос. Злятся, конечно.

– На что злятся-то?! – Конкин повернул голову и уставился на обнаженную Настю, в свете крупной красной луны казавшуюся прекрасной каменной статуей. – Чего им еще надо-то?! Я бы мог вообще ничего не говорить, принять решение, и все!

– И надо было. Ты не знаешь баб – если бабскому коллективу предоставить право принимать решение – начнется такой базар, что только ноги уноси.

– Ну, ты же не такая!

– Это я. У меня мужской характер, а наше бабье все в интригах. А нас ненавидят – тебя и меня. Потому что начальники. Я вот что боюсь… как бы с иноземцами не стакнулись. А что – видел, как коротышки на наших баб поглядывают? А что – мечта! Здоровенная белая баба – ни у кого нет, а у меня есть! Предательства не боишься?

– Боюсь! Вот черт подери, умеешь ты испортить настроение, а? – Конкин матерно выругался, извинился и лег на спину, закинув руки за голову. – Правильно все ты говоришь. Боюсь. И опять – что делать? Мы можем только продаться, и я стараюсь поднять цену. Как проститутка! Как шлюха!

– С автоматом! – в тон добавила Настя и расхохоталась. Конкин секунду крепился и тоже фыркнул. Потом сгреб девушку в медвежьи объятия, и минут двадцать им было совсем не до политики…

* * *

– Парламентеры! Парламентеры с той стороны! – крикнула охранница со стены над входом, и в крепости забегали, зашумели. Конкин в это время как раз ревизировал склад продуктов – за ночь натаскали приличную кучу, и перечень доставленного радовал. Теперь можно было не ограничивать в порциях – ешь, не хочу! Воды тоже хватало. И женщин в лазарете уже не было – Галаз выполнил все, что обещал, – вылечили!

Странное зрелище, конечно. Маг чего-то бормотал, водил руками, а потом… начал светиться! На самом деле – как лампочка! И больше всего светились руки – голубым светом, как факелы!

Нужно будет потом спросить – что такое магия и как ее тут понимают. Когда время будет, конечно.