Конан Дойл

Идалджи обращался в полицию графства с просьбами оградить его семью от издевательств. Начальник стаффордширской полиции Ансон (который индийцев и всяких прочих «цветных» терпеть не мог) отвечал викарию, что все безобразия проделывает его собственный сын. Идалджи возражал, что это невозможно, так как во время появления на пороге анонимок Джордж находился дома на глазах у родителей. Ансон ему не верил и грозил привлечь обоих к уголовной ответственности. Идалджи-младший окончил Бирмингемский университет, получил специальность юриста. Он был блестящим студентом, неоднократно получал похвальные грамоты и призы. Написал учебник по железнодорожному праву. В 1903 году он работал в Бирмингеме юрисконсультом. Ему было тогда 27 лет. Это был тихий, робкий, замкнутый человек, непьющий, ничем не интересовавшийся, кроме своей работы. В Грейт-Уирли его по-прежнему не любили, а за то, что он получил хорошее образование, не любили еще больше.

В феврале 1903 года близ деревни начали происходить странные и жуткие события. Какой-то маньяк-садист по ночам регулярно калечил животных: коров, овец, лошадей, маленьких пони, взрезая их животы каким-то узким острым предметом и оставляя истекать кровью. Раны причиняли животным страшные мучения, но были не очень глубоки. Некоторых жертв удалось вылечить, другие умирали. В том же месяце в полицию графства начали приходить анонимные письма. Автор анонимок представлялся убийцей животных и со смаком расписывал кровавые подробности. Он утверждал, что действует не один, а является членом банды, причем называл конкретные имена. Полиция допрашивала людей, чьи имена назывались, но все они оказались непричастными к делу. Летом 1903-го преступник написал следующее: «То-то будет весело в Уирли в ноябре, когда мы возьмемся за маленьких девочек и к марту отделаем штук двадцать, как лошадок». В последующих письмах анонимщик назвал имя главаря банды: Джордж Идалджи.

Делом занимался инспектор стаффордширской полиции Кэмпбелл. Он, как и его начальник Ансон, с самого начала подозревал в преступлениях Джорджа Идалджи, так как был убежден, что именно Джордж рассылал анонимки на собственную семью в 1892-м (а животных калечил, либо принося жертвы своим ложным богам, либо просто из врожденной порочности натуры). За домом викария по ночам следили, но безрезультатно. После того как 18 августа был обнаружен очередной зарезанный пони, Кэмпбелл с полицейскими пришел в дом Идалджи – Джордж был в это время уже в Бирмингеме – и произвел обыск. Подходящего оружия в доме не нашли. Полиция забрала одежду подозреваемого. На одной паре ботинок и на одной паре брюк обнаружили свежую грязь, а на домашней куртке – некие темные пятна и некие волоски, которые Кэмпбелл определил как волосы пони, хотя, по мнению матери и сестры Идалджи, то были нитки. Пони потерял много крови и его умертвили; из шкуры полицейские вырезали полоску и положили ее в один пакет с курткой Джорджа. Когда несколькими часами позже куртку вынул из пакета и стал осматривать полицейский врач Баттер, на ней, естественно, нашлись конские волосы. Баттер также нашел на рукаве куртки два пятна крови. Они принадлежали какому-то животному и были очень старыми. Вечером Джордж Идалджи был арестован на работе, в присутствии коллег. По мнению Кэмпбелла, он вел себя подозрительно: ярость перемежалась с приступами слабости и отчаяния. Он также сказал полицейским, что давно ждал ареста.

20 декабря 1903 года Идалджи предстал перед судом. По пути толпа пыталась отбить его у охраны и линчевать. Дело слушалось на так называемой квартальной сессии мировых судей, где судья был довольно невежественным, малообразованным человеком, непригодным для ведения серьезных уголовных процессов. Идалджи признали виновным и приговорили к семи годам каторжных работ, которые он отбывал сперва в Суссексе, затем в Дорсете, разбивая киркой камни в карьерах. Пока он сидел, в Уирли произошел еще ряд нападений на животных.

Джордж Идалджи был способным юристом, пользовавшимся прекрасной репутацией в профессиональной среде; множество его коллег хлопотали за него, писали петиции в министерство внутренних дел, статьи в газеты. В частности, за него хлопотал известный юрист Илвертон, бывший верховный судья Багамских островов. Он представил в министерство ряд доводов в пользу Идалджи; он же организовал общественное мнение – под его петицией в защиту Идалджи поставили подписи более десяти тысяч человек, в том числе многие юристы. Все это возымело действие, и в конце 1906-го Идалджи выпустили на свободу. Однако его не оправдали. Он был оставлен под полицейским надзором. Работать по специальности он не мог. Жить в Уирли – тоже: его ненавидели и боялись. Он был в отчаянии и продолжал писать в газеты о своей невиновности. Но уже никто не хотел заниматься им. Все устали. Многие его знакомые и даже коллеги сочли, что он должен быть доволен, что всё так закончилось. Выпустили – скажи спасибо, уезжай подальше и сиди тихо, не высовывайся. Но Идалджи хотел восстановить свое доброе имя.