Кондратьев и Лёля

Но я-то знаю… помню. Я на неё сейчас по-другому смотрю. Вчера она сразу заснула, а я маялся – не спалось. Ночник зажёг, книжку, что мне Лёля подсунула, взял. Читаю, разобраться пытаюсь в этих психологических премудростях. На жену случайно глянул – Господи! она же мертвая! Умерла? Лежит на спине. Лицо белое, чуть в желтизну. Кожа натянулась. Глазные яблоки под веками – буграми. Рот приоткрыт, и губы – розовые гусеницы – в рот заползти пытаются. Я долго рассматривал… Чужая она. Почему я должен с ней рядом лежать?

Стараюсь в этой утренней Марине ту, ночную, разглядеть. Не получается. Спряталась мёртвая за живой…

– Кондратьев, – говорит, на меня не смотрит, в окно глядит, будто что интересное видит. За окном серость. В этой серости, берёза голые ветви развесила. – Может, нам пора прекратить эти ночные игрища?

– Что это вдруг? Тебе вчера не понравилось?

Она последнее время всё чаще эту бодягу заводит. Сейчас злиться начнет. Меня не прошибить. Сижу, посмеиваюсь.

Колбасу нарезал, на хлеб положил. Завтрак – чай, один с сыром, два с колбасой.

Марина повернулась, смотрит, как я жую с набитым ртом и чай прихлёбываю. Губы поджала. Как же она меня ненавидит, когда ем! За все годы привыкнуть не смогла.

– Понимаешь, Кондратьев… – опёрлась о подоконник. – Наши постельные игры мне всё больше физкультуру напоминают. Для тебя это вроде как пробежка перед сном.

– А что, – говорю, – в спорте плохого? Спорт – это великая сила.

– Спорт-то да… Вот только постель к спорту не имеет никакого отношения.

Решил отмолчаться. Стою у раковины, посуду мою. На работу пора, а тут эти тёрки никчемные. Я-то для себя давно всё решил. Ей кажется, что она выше, культурнее, образованнее, поэтому что-то решить сама может. А вот хрен тебе по всей роже – я буду определять, как тебе жить дальше.

– Заведи на стороне какую-нибудь бабу. Вот с ней спортом и занимайся.

Ведь умная же. Зарабатывать умеет. Подать себя может. Уже под сороковник, а вон как выглядит! Что же из неё это бабское прет?

– Кондратьев, слышишь? Или я со стенкой разговариваю?

Я же знаю, что это только слова. Только дёрнись в сторону, такое получишь! В самой женской сущности заложено – поковырять, разбередить, чтобы набежали, приласкали, уверили, что ты единственная и лучшая. И никакая логика здесь не работает. Всё стирает это желание.

– Я тебя услышал. – А что ещё сказать? – Но зря ты так…

На меня не смотрит, в окно глядит.

Ну и ладно, думаю, может, ПМС у неё?

Женщины

Не складывается у меня с ними. Не понимаю – что там интересного? Любовь напридумывали… Может, она, конечно, и есть – не отрицаю. Но вот только я её не чувствую. По мне, так любовь – временный сбой системы, разжижение мозгов.

Нет, я придерживаюсь традиционных правил. Тут все ясно, могу объяснить. Выбрал женщину – твоё! Ухаживай, береги – твоя! Рожайте детей – физиологическая совместимость заложена природой. Детей поднять и воспитать надо, чтобы по жизни не мыкались. Выполнили природную обязанность, удобно жить вместе – живите, нет – разойдитесь спокойно. В этом процессе присутствует логика.

Я не понимаю любовную дёрганку, эти метания-страдания. Женился, а через три года встретил смазливую бабёнку – и переклинило. Страсти шекспировские, заламывание рук, бессонные ночи, сопли и слёзы. Съёмные квартиры, трах по углам, вечное враньё. Семья – побоку, всё разваливается. Скандал на скандале. Дети заброшены.

Допустим, вырвался. Женился на этой, новой. И раз – года не прошло, она на сторону ходить стала. Теперь у неё любовь, а у тебя только ненависть и ревность. Дальше? А дальше – всё снова: страдания, поиск, влюблённость, обладание. Замкнутый круг.

Ну и зачем?

Слякотно на улице, серо. Спины чёрные. Обгоняешь, а новые впереди. Почему наш народ так любит чёрное?

Маршрутка до метро. Битком. В проходе, согнувшись в три погибели. Хорошо, что хоть подошла быстро. Ехать две остановки. На лица лучше не смотреть – каменные лица.

Месиво у входа в метро. Еще не давка, но уже вот-вот… Просочился и стекаешь вместе со всеми по эскалатору, словно в воронку засосало. В вагоне светло. Качает. Ехать двадцать пять минут. Я люблю это время. Передышка. Думать можно о чём угодно. Ты один. Люди вокруг, а один. Модель общества: вроде все вместе – куда-то вперёд, а на самом деле, каждый сам за себя и на месте. В метро особенно чувствуешь отчужденность и одиночество. Вот поэтому на машине и перестал ездить. Стоит во дворе, вросла в асфальт намертво. Ну и Лёля ещё подсказала…

У меня нет друзей – не нужны. В детстве приятели были. Сейчас и приятелей нет. Дружба – это что? Духовная близость? Враньё! Жизнь припрёт – никто не поможет. Сопливое сочувствие получить? Так его на хлеб не намажешь. Вот только Лёля выбивается из этой схемы. Лёля – она для меня кто? Не знаю… Не пойму.

Лёля

Странно познакомились. Странная женщина. Интересно: начинаю о ней думать – и сразу всплывает слово «странно».

На выставке. Случайно занесло: время пустое выдалось между клиентами в офис возвращаться не хотелось, морды эти видеть. Зашел. Современная фотография. Хожу, картинки рассматриваю.