Конечная остановка

Трапеза заканчивается в полном молчании. «Как я на него похож, — снова думает Люсьен. — Я тоже без всякой причины бросаюсь из одной крайности в другую. Я никогда не веселюсь, как Эрве, а только возбуждаюсь. Или впадаю в тоску. Порой я, кажется, все готов сокрушить. Должен же я хоть что-нибудь унаследовать от матери». Ему никогда не приходило в голову сказать: мама. Эта незнакомка, от которой сохранилось только несколько скверных фотографий, существовала в полузабытом прошлом… Молодая женщина, бесхарактерная, с болезненным лицом под копной густых волос. Он не собирается засиживаться за столом. И чувствует облегчение, когда отец встает.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, папа.

Он относит посуду на кухню. Ему нравятся машинальные движения. И он бы не возражал против физического труда. Взять, например, маляров или столяров, они чаще всего напевают или насвистывают. «Не надо усложнять себе жизнь!» — как говорит Эрве. Он прячет вилку, задаваясь вопросом, не следует ли добавить к ней и нож. Эли-ан ничуть не похожа на женщину, которая способна вскрыть себе вены. Он выбирает нож с закругленным концом, на вид вполне безобидный. Завтра он купит жареную курицу. А дальше посмотрит. Есть магазины, где продают готовые блюда. «Она растолстеет», — думает он. Эта идея необычайно развеселила его. Ему не терпится дожить до завтра, и, чтобы покончить поскорее с часами, отделяющими его от нового дня, он глотает две таблетки снотворного и поэтому наутро чувствует себя вялым, чем-то смутно недовольным, уставшим от этой женщины, показавшейся ему вдруг тяжкой обузой.

Без особого рвения он делает несколько гимнастических упражнений перед открытым окном, в которое заглядывает дождливое небо. И вдруг снова воодушевляется. Ему хочется очутиться там, причем немедленно. Откладывать нельзя. На часах половина десятого. Он приедет в десять. Уедет в половине одиннадцатого. Времени в обрез. Тем хуже для курицы. Он сварит на плитке макароны. Приготовив пакеты, он берет из запасов Марты немного спагетти и потихоньку сбегает. Влажный воздух окончательно пробуждает его от сна. Он замерз, из носа капает. Мопед весело урчит. Вопреки всему, он почему-то страшно доволен собой. Вот оно, совершеннолетие. Не приходится больше ни перед кем отчитываться. А в конце пути его ждет пленница. Покачиваясь, он едет зигзагами по разбитой дороге. Но вот появился домик. Его душит радость. Он прислоняет машину к стене и, прежде чем открыть дверь, срывает цветы. Потом входит с полными руками. Она молчит. Только подходит к двери. Он зажигает свечу и царапает на листке: «В ПОСТЕЛЬ». Такое словосочетание забавляет его и в то же время немного смущает.

Она тотчас повинуется. Они успели привыкнуть друг к другу. Он толкает дверь, не принимая особых мер предосторожности. В комнате душно, пахнет каленым железом. Эту нору невозможно проветрить. Он ставит на цементный пол свою ношу и на видном месте оставляет первоцвет, мысленно отметив, что хорошо бы привезти какую-нибудь коробку для мусора. Сколько проблем еще предстоит решить. Едва успела закрыться дверь, как она тут же спросила:

— Вы сообщили моим родителям?

Что ей ответить? На всякий случай он пишет: «ИХ ОЖИДАЮТ».

— Вы лжете, — говорит она. — Они наверняка уже приехали. И должны находиться в отеле «Сантраль». Они там останавливались, когда сопровождали меня в Нант. Вам нужно только позвонить. Ставьте ваши условия и давайте кончать с этим. Сколько вы хотите?

Разговор принимает неожиданный для Люсьена оборот. Ему ненавистен этот повелительный тон. Стоило собирать цветы! Но более всего его смущает другое. Он знал, что наступит момент, когда придется заговорить о выкупе. Ему хотелось забыть об этом, продолжать предаваться мечтаниям. Он не желает, чтобы его втягивали в действие. И потому он снова предпочитает уйти от ответа. Готовит спагетти, моет заскорузлую тарелку, а сам тем временем перебирает в уме цифры. Суммы, которые обычно требуют, кажутся ему непомерными: триста, четыреста миллионов… Это, разумеется, смешно, особенно если ты никогда не держал в руках ничего другого, кроме бумажек по сто франков…

— Отвечайте. Сколько вы хотите? Имею я все-таки право знать!

Сегодня она просто невыносима! Люсьен следит за макаронами, поглядывая на часы. Хватит ли ста миллионов? Какое это имеет значение, ведь в любом случае речь идет всего лишь об игре, ему надо только выиграть время.

А если это не игра?

Люсьен выкладывает спагетти на тарелку и пишет: «ОТОЙДИТЕ».

Он толкает горячую тарелку по полу. Поворот ключа. Надоела ему она вместе с миллионами ее родителей. Что же это такое! Даже спасибо не сказала! Он запирает лачугу и возвращается домой.

Марта поджарила курицу. Преодолевая тошноту, он силится проглотить кусок.