Конец фильма

— Отец — в тюряге, брат — тоже. Что ж теперь, и его в колонию? А? Ты бы посадил?

Грязнов пожал плечами.

— Я не смог, виноват, — сказал Морозов.

— Да бросьте, Сергей Петрович, пацаны на вас молиться должны.

— Это нормально, Денис, — отмахнулся Морозов.

— Нормально? Вон недавно в соседнем РОВД мальчишка влетел к начальнику, в руке что-то, замахнулся и кричит: «На пол, лежать! Всех взорву!» Начальник и бухнулся на колени: не убивай! Потом оказалось эскимо. А этот пацан перед девчонкой геройствовал. Так вкатали герою — по первое число за вооруженное нападение. Вот это нынче нормально. А мы?.. нахмурился Денис.

— Чего это тебя так развезло?

Грязнов не ответил, только желваки обозначились на скулах.

— Ты держись, — сказал Морозов. — Кирилла, к сожалению, не вернешь…

Они подъезжали к дому Медведева.

— Марик!

— Миша!

— Старик!

Денис так и замер с открытым ртом. Вакасян и Варшавский обнимались и чуть не целовались, как самые сердечные приятели. Денис уже давно постановил себе — с этими киношниками не пытаться что-либо выстроить логически, но чтоб такое! Только недавно по всем каналам крутили, как Вакасян Варшавского во всех смертных грехах обвинял. И — на тебе!

На поминках было не так людно, как в прошлый раз. Собственно, уместились за одним столом, — не пришлось даже и раздвигать — Цыган, Лена, Грязнов, Морозов, продюсер с режиссером, Максимов, Ксения, еще трое актеров, которые играли главные роли в сценарии Кирилла.

Цыган неохотно оторвался от компьютера Кирилла, когда Лена позвала всех к столу.

Варшавский налил всем водки.

— Прошу тишины, — сказал, вставая, Вакасян.

Но едва стол затих, Грязнов сказал:

— Спасибо. Садитесь.

Вакасян покорно опустился.

Какое-то время было тихо и неловко за столом. Потом встала Лена:

— Я плохая христианка, я не знаю, кажется, сегодня душа Кирилла покидает нас, да?

Никто не ответил.

— Честно говоря, не понимаю, что такое душа, может, это наша память? Трое за этим столом знали Кирилла с детства. Это Денис, — кивнула она на Грязнова, — Миша, — она кивнула на Цыгана, — и Сергей Петрович, кивнула она на Морозова. — Если они будут Кирилла помнить, душа его не умрет. Извините за пафос… Я не привыкла…

— Не дай бог привыкнуть, — сказал Цыган.

— Я Кирилла забыть не смогу, — сказала Лена.

Грязнов исподлобья посмотрел на нее.

— Я его люблю. Это так… — Губы у Лены задрожали. — Давайте помянем его, — попросила она.

Все встали.

— Только не чокаться, — напомнил Морозов.

Лесная изба. Интерьер.

Они чокнулись. Звонко, весело, многократно.

— Быстро, быстро, надо выпить, пока бьют! — торопил Антон.

Куранты пробили двенадцать раз.

— Ура! — закричал Сабанов.

— Ура! — закричали Некрасов, Галя, Белоусов и старик.

— Целоваться! — приказал Антон.

Они обцеловались друг с другом по-разному. Парни между собой, ерничая, а с Галей нежно. Старик поцеловал ей руку.

— До нового века семь лет! — сказал Антон, накладывая салат.

— Шесть, считать не умеешь! — сказал Белоусов.

— Ага! Прямо счас! — рассмеялся Антон. — Новый век начнется в две тысячи первом году!

— В двухтысячном! Владлен Николаевич, — обратился к старику Белоусов, — как?

— Антон прав, хоть он мне и сын, — сказал старик.

— Какая разница! — грустно произнесла Галя. — Я стала на год старше! Вот что обидно.

Все, как по команде, расхохотались. Больше всех заливался старик.

— Ну а теперь прошу налить и выслушать.

— Не гони, Игорек! — попросил Белоусов с набитым ртом.

— Так, всем нолито? Отлично. Уважаемая изба! — поклонился на все четыре стены Сабанов. — Уважаемый Владлен Николаевич! — поклонился старику Сабанов. — Уважаемые товарищи…

— Совок!

— Мы не коммунисты!

— Господа!

— Хорошо, уважаемые друзья. Перед вами пророк.

— Где?

— Кто?

— Покажи!

— Я. Хочу напомнить вам события тех далеких для всех нас дней. Когда мы заблудились в лесу, помните? — Сабанов посмотрел на Белоусова. Правильно?

— Да.

— Женька, повтори, что я тогда говорил!

— Да ты много чего говорил!

— Нет, я тогда всем кое-что напророчил.

— Что мы с голоду помрем! — сказал Антон.

— Это твои слова, — сказала Галя.

— Ты говорил — встать! Всем встать! Я думал, ты офицером станешь.

— Я сказал, что когда-нибудь мы еще будем смеяться над этими страхами, помните?

— Ты так сказал?! — искренне удивился Белоусов.

Все на секунду задумались.

— Ну что, — выждал паузу Сабанов. — Пора?

И они действительно стали хохотать, орать, перебивая друг друга:

— Вода — писк!..

— А там — крысы!..

— А я потом эти макароны…

— Одна нога у человека короче…

— Я так и не видел голой!..

Владлен Николаевич вертел головой, улыбался, набивал трубку табаком.

Актер, играющий в фильме Владлена Николаевича, поднялся.

— Мне пора, — сказал он. — Леночка, держись.

Лена пошла провожать его.

Варшавский посмотрел на часы:

— О! Пора.

Встала и Ксения.

Грязнов чуть дернулся, но остался сидеть. Она сама кивнула ему: дескать, выйдем.

Грязнов поднялся не сразу. Посмотрел на Максимова, но тот был увлечен тихой беседой с продюсером.

Морозов о чем-то говорил Цыгану. Словом, никто на него внимания не обращал.

Грязнов вышел в прихожую.

Вакасян надевал ботинки.

— Вы обиделись? — спросил серьезно.

— Обидеться — не тот глагол, — ответил Грязнов.