Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

СЛУШАЛИ:

Назаренко, Яков Антонович, г.р. 1893, член ВКП (б) с 1920 г. (п.6. № 0152786), образование высшее, сын сапожника, сам служащий (научный работник). В старой армии служил в чине прапорщика. В 1919 г. работал в Харькове в белогвардейской газете «Кадетское дело».

В 1922 г. Назаренко подавал заявление о выходе из партии, в 1922 г. получил выговор за венчание в церкви.

В 1926 г. исключался из партии за скрытие своего участия в белогвардейском еженедельнике «Муза» <так!>, в котором поместил контрреволюц. статью о Леониде Андрееве.

В 1927 г. Обл. К<онтрольная> К<омиссия> Ленинграда восстановила. В 1929 г. во время чистки Назаренко снова из партии исключен. В 1930 г. Лен. Обл. К<онтрольной> К<омиссией> восстановлен с объявлением ему выговора за нетактичное поведение на Президиуме РКК. В 1932 г. поставлено на вид за антипартийные, антиленинские ошибки в научной работе.

В 1932 г. комиссией по чистке Назаренко снова исключен из партии за проявление оппортунизма и систематическое извращение марксистско-ленинских установок в своей научной деятельности, за примиренческое отношение к антипартийным поступкам и выступлениям.

Райкомиссия по чистке Окт. р-на постановила «считать Назаренко проверенным и дело передать в РКК для наложения партвзыскания, т. к. он не осуществлял ведущей роли коммуниста, как профессор, не вел работу среди преподавательского состава и не осуществлял борьбу за действительное соцсоревнование и ударничество».

Парторганизация Пед. ВУЗ’а им. Герцена 1/1 — и Смольнинск. РК ВКП(б) 27. III. 1935 г. исключили Назаренко из партии.

Партколлегия по Лен. области 10.VI 1935 г. подтвердила решение РК ВКП (б) об исключении Назаренко из партии.

Апеллирует.

(Докл. т. Потерин, присутствует Назаренко)

ПОСТАНОВИЛИ:

Подтвердить решение Партколлегии по Лен. Области об исключении Назаренко из ВКП(б), за активное участие в контрреволюционных изданиях и как не доказавшего преданность партии.

За Секретаря партколлегии <подпись нрзб.>[476].

Последние обвинения («активное участие в контрреволюционных изданиях» и недостаточная «преданность партии») в 1936 году были очень серьезными. Назаренко чутьем уловил приближение большого террора и на двадцать лет исчез из обеих столиц — возможно, отсиделся в Могилеве[477] или в какой-то глухой глубинке.

И наконец, стоит напомнить, что в начале 1930-х годов Г. Е. Горбачев и его друг и корреспондент Г. Лелевич достигают вершин своей «академической карьеры»: Горбачев становится ученым секретарем Пушкинского Дома, а Лелевич — ученым секретарем ГАНС. Однако в 1934 году оба эти верные рапповца, также как их соратник лапповец А. Д. Камегулов, преданные борцы за чистоту пролетарского искусства, ратовавшие за внедрение марксистского метода и доблестно искоренявшие формализм, — будут арестованы и через несколько лет как «троцкистские и прочие двурушники» расстреляны в застенках НКВД. Сталинская репрессивная машина с ее тоталитарной непредсказуемостью уничтожала и желанные, и нежеланные «для официоза приношения на алтарь советской гуманитарной науки»[478].