Конец Пиона

Он махнул рукой и вышел из комнаты, демонстративно хлопнув дверью. Злость и обида душили его.

«Сейчас привезу ей рацию и уйду. Пусть сама выбирается из всего этого. В конечном итоге я ей не слуга, помог и хватит, – успокаивал он себя. – Я ей не собачка, чтобы танцевать перед ней на задних лапках».

Мимо него прошел воинский патруль. Офицер с интересом посмотрел на молодого мужчину, который явно был чем-то озабочен. Он хотел его остановить, но почему-то передумал. Мустафа заметил патруль лишь спустя несколько секунд, как его миновал.

«Повезло, – подумал он, проводив взглядом удалявшихся по улице военных, – а могли остановить и проверить документы».

Он сунул руку в карман пальто и с ужасом осознал, что он пуст. Мустафа моментально вспомнил, что выложил из кармана документы на стол в комнате Зои.

«Растяпа! – выругал он себя. – Вот так и горят люди на ровном месте!»

Он свернул в переулок и направился к старому заброшенному дому, в развалинах которого он спрятал рацию.

***

Лейтенант Кузьмин вышел из дома и посмотрел на небо, с которого светило теплое весеннее солнце.

«Скоро весна!» – подумал он.

Он любил это время года. Его душа пела и рвалась наружу, наслаждаясь солнечным теплом. Постояв минуту, он направился к выходу со двора. Неожиданно двое неизвестных мужчин заломили ему за спину руки.

– Вы, что делаете? – выкрикнул он. – Я офицер Красной Армии.

Сильная боль в предплечье заставила его застонать.

– НКВД, лейтенант, – произнес третий мужчина, расстегивая и доставая из его кобуры пистолет. – Лейтенант Кузьмин, вы арестованы за измену Родине.

– Какую измену? Вы меня с кем-то спутали! – снова попытался возразить он. – Вы за это ответите!

– Прекратите истерику! Где машина? – обратился он к одному из мужчин. – Быстро его в НКВД.

Из-за угла выехал «воронок» и остановился около Кузьмина. Его затолкали внутрь фургона.

«За что меня задержали? – подумал он. – Неужели за эти разговоры, что я вел со своими друзьями два дня назад?»

В тот день они справляли день рождения капитана Зотова. Компания была довольной узкой, спирта было много, и вскоре все захмелели. Неожиданно капитан стал хвалить немецкий истребитель «Фокке-Вульф -190». В комнате вспыхнул спор, компания поделилась на две группы. Кузьмин занял позицию капитана и поддержал его. На другой день он забыл об этом споре, однако сегодняшнее задержание снова вернуло его в тот вечер.

«И зачем мне нужно было лезть в этот спор? – спрашивал он себя. – Ведь знал, чем это могло закончиться. Интересно, кто меня сдал? Гаврилов, Рахматуллин? Впрочем, какая разница, кто сдал. Главное, как выбраться из этой ситуации?»

Он взглянул на сидевшего напротив него мужчину.

«Да, от такого не сбежишь, – словно подводя какую-то черту, подумал он. – Для него убить человека ничего не стоит».

Он отвернулся в сторону и сквозь небольшое окошко стал смотреть на улицу, стараясь отгадать, где они едут. Он не верил в то, что уже никогда не вернется домой. Он считал, что органы обязательно разберутся по справедливости и отпустят его на волю. Внутренне он был готов, что его отправят на фронт, пусть даже в штрафной батальон, но не в лагеря, где содержат врагов народа.

«Какой я враг? – мысленно рассуждал он. – Что я сделал такого, чтобы меня стереть в порошок? То, что я утверждал, что немецкий истребитель лучше американского самолета «Аэрокобра»? Но это действительно так, и это может подтвердить любой летчик, который воевал на этом самолете. Посмотрим, что будет дальше».

«Воронок» резко тормознул и остановился.

– Выходи! – скомандовал чей-то голос.

Кузьмин спрыгнул на землю и зажмурился от яркого солнца, которое било прямо в глаза. Он невольно зажмурился, но сильный толчок в спину вернул его к действительности.

– Руки за спину! Вперед! – скомандовал кто-то из мужчин.

Металлическая калитка в воротах открылась, словно рот какого-то страшного животного и, проглотив очередную жертву, закрылась с громким скрежетом.

***

Измайлов сидел напротив Дронова и отрешенно смотрел в угол кабинета. Избитое тело ныло от боли, и сейчас ему хотелось умереть, чтобы больше не терпеть ее.

– Назовите адрес радиста, – в который раз спрашивал его капитан.

– Я уже вам говорил, что никакого радиста я не знаю. Бросьте, капитан, задавать мне эти идиотские вопросы. Я вам рассказал все, что знал.

– Кому вы передавали свою машину в период последней командировки? Вот, ваши показания, которые вы дали в свое время лейтенанту Новикову. Здесь вы сообщаете, что автомашину никому не передавали, но это неправда. Вот, дорожный журнал военного поста, в котором зафиксирован выезд вашей машины за пределы города. В тот вечер был выход в эфир немецкой радиостанции, а также был убит капитан НКВД, который пытался задержать машину.

– Я уже говорил лейтенанту Новикову, что я никому не оставлял свою машину. Я был в командировке, и, когда вернулся в Казань, моя машина находилась на прежнем месте.

– Вы еще можете спасти свою жизнь, майор. Неужели вам не хочется жить, Измайлов? Дома вас ждет жена с ребенком. Если вы не жалеете себя, то подумайте хотя бы о них.