Конец пути

— А не вас ли я видел на этом самом месте вчера вечером? — спросил он голосом громким и резким. Я не ответил. Он подошел поближе, наклонился к самому моему лицу и поводил у меня перед глазами указательным пальцем, дюймах в двух, не дальше. Но мои глаза не стали следить за пальцем. Он сделал шаг назад, оглядел меня эдак критически, а потом вдруг щелкнул пальцами прямо у меня перед носом. И я невольно моргнул, хотя головой и не дернул.

— Ага, — сказал он и еще раз меня оглядел. — И часто это с вами бывает, молодой человек?

Именно из-за резкости и уверенности его тона, вероятнее всего, во мне и набухло, подобием отрыжки, ответное нет. И, подавив сознательным усилием воли желание выпустить его наружу (по большому счету, опять-таки, не было никаких особенных причин вообще отвечать на вопрос), я уже понял, что с этого момента искусственно поддерживаю вполне естественное дотоле состояние неподвижности. Вообще не делать выбора попросту невозможно: раньше я выбрал бездействие, поскольку на момент выбора уже находился в состоянии покоя. Теперь, однако, удержать язык было труднее, требовало больших усилий, нежели вытолкнуть наружу то, чем был набит мой рот, поэтому чуть погодя я и ответил: «Нет». И, конечно, транс прошел. Я смутился, поспешно встал со скамьи и, на негнущихся ногах, сделал попытку уйти.

— Куда это вы собрались? — с улыбочкой спросил меня негр.

— Что? — нахмурился я. — Ну… сяду на автобус, поеду домой. До свидания.

— Подождите. — Голос был тихий, но тон приказной совершенно. Я остановился. — Не выпьете со мной кофе? Я врач, и мне было бы любопытно обсудить с вами ваш случай.

— Нет у меня никакого случая, — буркнул я в ответ. — Я просто… я просто присел тут на пару минут.

— Ничего подобного. Я видел вас вчера вечером, когда сам приехал сюда десятичасовым из Нью-Йорка, — сказал доктор. — Вы сидели в той же позе. Вы были парализованы, не так ли?

Я хохотнул:

— Ну, если вам так будет угодно; но только со мной все в порядке. Не знаю, что на меня такое нашло.

— Конечно, не знаете, зато я знаю. Я специализируюсь на различных видах физической иммобилизации. Вам повезло, что я сегодня утром снова здесь оказался.

— Нет, вы не поняли…

— Я вывел вас из ступора, ведь так? — весело сказал он. — Держите. — Он вынул из кармана полтинник и сунул его мне в руку — и я взял, прежде чем успел понять, что я делаю. — Мне туда, в этот бар, нельзя. Возьмите два кофе, и мы тут с вами посидим пару минут, подумаем, что делать дальше.

— Нет, послушайте, я…

— А что вас смущает? — рассмеялся он. — Давайте, давайте. Я вас тут подожду.

В самом деле, почему бы и нет?

— У меня своих денег хватит, — начал было я, протянув ему его полтинник, но он только махнул рукой и раскурил сигару.

— Давайте быстрее, — спокойным, не допускающим возражений тоном, не вынимая сигары изо рта. — Двигайтесь, и поживей, если не хотите снова застыть. И не думайте ни о чем, кроме кофе, который я вас попросил принести.

— Ладно. — Я развернулся и с достоинством направился ко входу в бар.

— Быстро! — захохотал за моей спиной доктор. Я покраснел и невольно ускорил шаг.

В ожидании кофе я попытался вызвать в себе то чувство удивления в отношении как собственного недуга, так и незваного моего спасителя, которое, по логике вещей, должен был испытывать, но невероятная усталость, сковавшая и мозг и тело, лишила меня способности удивляться. Я вовсе не хочу сказать, что состояние было неприятным — некое подобие наркоза, едва ли не общей анестезии, и чувствовать такое мне, пожалуй, даже нравилось, хотя и не слишком — вот только оно выматывало, как выматывает слишком долгий сон, и так же не хватало сил сбросить с себя эту хмарь, как если проспал, скажем, сутки кряду и выбрался наконец из кровати. И в самом деле, как предупреждал меня Доктор (именно тогда, не зная еще моего благодетеля по имени, я и начал думать о нем с большой буквы «Д»), соскользнуть обратно в неподвижность прямо здесь, у стойки станционного буфета, оказалось до смешного просто: я уже почувствовал, как начал закостеневать мой мозг, и только настоятельный императив буфетчика: «Тридцать центов, пожалуйста» — вернул мне способность действовать — к счастью, потому что Доктор никак не смог бы войти в бар для белых, чтобы оказать мне помощь. Я расплатился и благополучно донес бумажные стаканчики с кофе до скамейки.

— Вот и славно, — сказал Доктор. — Садитесь.

Я замешкался. Потому что стоял прямо напротив него.

— Сюда! — рассмеялся он. — С этой стороны! Вы прямо как ослик меж двух охапок сена!

Я сел там, где он велел, и мы стали прихлебывать кофе. Подспудно я ждал, что вот сейчас он начнет задавать мне всякие вопросы. Доктор, однако, меня попросту игнорировал.

— Спасибо за кофе, — неуверенно сказал я. Он глянул на меня, коротко, скучающим этаким взглядом, как если бы я был бессловесный до сей поры попугай, который вдруг ни с того ни с сего сморозил какую-то глупость; и вернулся к созерцанию вокзальной толпы.