Конец Распутина (воспоминания)

– Слава Богу, если только это правда... – сказал я.

Он поехал дальше, очень довольный, что первый сообщил мне сенсационную новость, а я отправился обратно во дворец за ответом от градоначальника.

Ответ этот уже был получен: генерал Балк меня ждал.

Когда я приехал к нему, то я заметил в градоначальстве большую суету. Генерал сидел в своем кабинете за письменным столом. Вид у него был озабоченный.

Я сказал ему, что приехал специально для выяснения недоразумения, вызванного словами Пуришкевича. Недоразумение это я желал выяснить возможно скорее, потому что в тот же день вечером я собирался ехать в отпуск в Крым, где меня ожидала моя семья, и мне бы не хотелось, чтобы меня задержали в Петербурге допросами и всякими формальностями.

Градоначальник ответил, что мои показания, данные генералу Григорьеву, вполне удовлетворительны и затруднений с моим отъездом никаких не предвидится, но он должен меня предупредить, что получил приказание от Императрицы Александры Феодоровны произвести обыск в нашем доме на Мойке, в виду подозрительных ночных выстрелов и толков о моей причастности к исчезновению Распутина.

– Моя жена, – племянница Государя, – сказал я. – Лица же Императорской Фамилии и их жилища – неприкосновенны, и всякие меры против них могут быть приняты только по приказанию самого Государя Императора.

Градоначальник должен был со мною согласиться и тут же по телефону отдал распоряжение об отмене обыска.

Точно тяжелое бремя скатилось с моих плеч. Я боялся, что ночью, при уборке комнат, мы многого могли не заметить, поэтому во что бы то ни стало не надо было допускать обыска до тех пор, пока вторичным осмотром и самой тщательной чисткой не будут уничтожены все следы случившегося.

Довольный, что мне удалось устранить обыск, я простился с генералом Балком и возвратился на Мойку.

Мои опасения оправдались. Обходя столовую и лестницу, я заметил, что при дневном освещении на полу и на коврах виднеются коричневые пятна. Я позвал своего камердинера, и мы снова произвели чистку всего помещения. Работа у нас шла быстро, и в скором времени в доме все было закончено.

Только во дворе, около подъезда, заметны были большие пятна крови. Счистить их было невозможно, кровь глубоко впиталась в каменные плиты. Появление этих пятен можно было объяснить только трупом собаки, которую протащили по ступеням подъезда.

– Ну, а если обыск все-таки будет сделан, – подумал я, – и кровь взята на исследование? Тогда дело может принять серьезный оборот. – Необходимо было как-нибудь скрыть следы. Для этого мы решили забросать ступени густым слоем снега, предварительно смазав кровяные пятна масляной краской под цвет камня.

Теперь, казалось, главное было сделано, и следственные власти направлены по ложному пути.

Был уже второй час дня. Я поехал завтракать к Великому Князю Димитрию Павловичу. В общих чертах он мне рассказал, как они увозили труп Распутина.

Вернувшись с закрытым автомобилем на Мойку и найдя меня в невменяемом состоянии, Великий Князь сначала хотел остаться со мной и привести меня в чувство. Но медлить было нельзя, – близился рассвет. Тело Распутина, плотно завернутое в сукно и туго перевязанное веревкой, положили в автомобиль. Великий Князь сел за шофера, рядом с ним Сухотин, а внутри разместились Пуришкевич, доктор Лазоверт и мой камердинер. Доехав до Петропавловского моста, автомобиль остановился. Вдали виднелась будка часового. Боясь, что шум мотора и яркий свет фонарей его разбудят, Великий Князь совсем остановил машину и погасил огни.

Среди приехавших царила полная растерянность. Все суетились и нервничали. Сбрасывая труп в прорубь, они даже забыли привесить к нему гири и, уже окончательно потеряв голову, вместе с трупом сбросили почему-то шубу и калоши Распутина[22]. Извлечь их из проруби обратно не было никакой возможности, потому что надо было торопиться и не быть застигнутыми врасплох.

На беду испортился мотор, но Великий Князь быстро его починил, завел машину и, повернув автомобиль около самой будки, в которой часовой продолжал спать, поехал домой.

В заключение своего рассказа Великий Князь высказал предположение, что труп, по всей вероятности, течением реки уже унесен в море.

Я, со своей стороны, рассказал все мои утренние похождения и разговоры.

После завтрака зашел поручик Сухотин. Мы его просили съездить отыскать Пуришкевича и привезти его во дворец, так как в этот день, вечером, он должен был со своим санитарным поездом уехать на фронт, я уезжал в Крым, а Великий Князь на следующий день отправлялся в Ставку.

Необходимо было всем нам собраться, что бы сговориться, как поступать в случае задержки, ареста или допроса кого-нибудь из нас.

Времени у меня было очень мало, и я решил, не теряя ни минуты, согласно желанию Императрицы, написать Ей. Когда письмо было готово, я его прочитал Великому Князю; он его одобрил.

Я не привожу содержания этого письма, чтобы не повторять объяснений, данных мною генералу Григорьеву. Оно было очень сжато и носило характер докладной записки.