Современная война в интересах доведения ее до победного конца требует крайнего напряжения решительно всех сил наций, как материальных, так и моральных. К такой всесторонней мобилизации Россия не была готова. Среди отдельных частей ее и различных слоев населения сознание государственного единства было развито чрезвычайно слабо. Народонаселение России было далеко не однородно, и на окраинах уже издавна бурлили различного рода центробежные настроения. Что же касается коренного русского населения, то оно главной своей массой жило, пребывая в темноте и безграмотности. Это население было разбросано по деревням, разъединено между собою огромными расстояниями, плохими сообщениями и погружено с головою в свою трудовую неприглядную хозяйственную жизнь. В это же время оторвавшиеся от низов тонкие верхние слои русского общества, приобщившиеся к западной культуре и успевшие внести в нее собственные весьма ценные и всеми признанные вклады, не могли не видеть всей отсталости своей Родины. И потому значительная часть русской интеллигенции настойчиво требовала от правительства решительных мер по выведению великой страны из мрачного тупика самодержавного строя. Власть, однако, упорствовала: она считала, что самодержавие, опирающееся на дворянско-помещичий класс, непереступимая особенность уклада русской жизни. И этот взгляд, как увидим дальше, отбросил постепенно массы населения в оппозицию.
При таких условиях, характеризуемых, с одной стороны, недостатком прочной государственной связи между коренным русским населением и другими народами, проживавшими на территории России, а с другой — внутренним разрывом между высшими, культурными слоями населения и низшими, темными массами, могла ли создаться в России столь необходимая для ведения большой войны моральная обстановка и не грозило ли опасными последствиями чрезмерное напряжение ее сил?
Россия была огромным колоссом на глиняных ногах. Ей необходимы были долгие годы мира и глубокая внутренняя перестройка.
Легче, конечно, говорить о необходимости мира, чем обеспечить таковой в действительности; да и все упомянутые выше условия были до войны менее отчетливо видны, чем теперь.
Но близорукость никогда не прощается власти. Ведь управлять — значит предвидеть.
Однако, возразят мне, за несколько месяцев до войны в одной из довольно распространенных газет появилась статья, озаглавленная: «Россия хочет мира, но готова к войне!»[78]
Статья эта вызвала большую сенсацию, так как содержание ее очень упорно приписывалось если не перу, то инициативе военного министра и в ней шла речь о быстром росте и достигнутом совершенстве военного могущества России.
Да, отвечу я, такую статью действительно можно было найти на страницах одной из столичных газет того времени, и сведения, помещенные в ней, с несомненностью свидетельствовали о том, что автор статьи имел в своем распоряжении официальные источники. Но верно в ней только то, что Россия действительно желала длительного мира и очень стремилась к сохранению его. Вывод же о военной готовности был, несомненно, тенденциозен, и цель этой статьи легко обнаружить, если принять во внимание появление ее в день пятилетия пребывания генерала Сухомлинова в должности военного министра. Реклама и легкомысленная бравада были очень свойственны его натуре.
Серьезность выводов статьи подвергалась в то время сомнениям, и более солидная пресса отказалась ее печатать.
Да и как в самом деле можно было говорить о военной готовности страны, не касаясь оценки общего положения в ней! Но даже с точки зрения только вооруженных сил России вывод статьи не гармонировал с фактом внесения в законодательные учреждения в том же году обширной программы в ответ на новые вооружения Германии, программы, требовавшей увеличения русской армии мирного времени на 12 тыс. офицеров и 500 тыс. солдат с отпуском полумиллиарда золотых рублей в качестве единовременного расхода и 140 млн рублей ежегодно[79]
.При этом упомянутая программа имела в виду не одно простое увеличение числа войсковых организмов; она должна была покрыть собою ряд очень крупных дефектов существовавшей системы обороны. Ею предусматривалось внутреннее упрочение войсковых частей, существенные усовершенствования в организации и общее усиление артиллерии, расширение некоторых военных заводов и арсеналов, довольно широкое развитие технических и особенно авиационных частей.
Но независимо от осуществления этой программы и наша железнодорожная сеть нуждалась с военной точки зрения в очень крупных усовершенствованиях. Достижение этих усовершенствований было делом также нескольких ближайших лет.
При наличии столь серьезных недочетов имел ли военный министр основание заявлять о готовности подведомственной ему армии к современной войне?..
Ответ мог быть только отрицательным.
Однако статья на тему «Мы готовы», инспирированная русским военным министром, несомненно, могла возбудить в германском общественном мнении известное подурнение и дать даже материал в руки германским шовинистам.