Конец сказки

– Кажется, приехали, – с некоторым облегчением вздохнул Атасов, заметив проплывший справа прямоугольный щит, на котором было написано: ДУБЕЧКИ. Поскольку дорога снова шла под уклон, он включил нейтральную передачу, пустив микроавтобус накатом. Теперь по обеим сторонам тянулись разнокалиберные деревянные заботы, за которыми виднелись фасады одноэтажных домишек. Кое-где действительно горел свет, хотя большинство окон были темными, жильцы улеглись спать.

Атасов притормозил, отыскивая глазами табличку, чтобы прочитать название улицы. Оказалось, что она носит имя Ленина, это значило, скоро они достигнут центральной части городка. Прошло должно быть, минут десять, прежде чем это произошло. Микроавтобус, тихо урча работающим вхолостую мотором, выкатился на площадь, представлявшую собой политический и культурный центр поселка. Собственно, по делу, площадь была обыкновенным обширным пустырем, на котором стояли кирпичные коробки сельсовета, почтового отделения и лавки потребкооперации. У крыльца сельсовета горел единственный фонарь, в его скупых лучах бронзовая статуя Владимира Ильича на противоположной стороне улицы казалась изваянием какого-то мрачного демона-искусителя, порожденного египетской тьмой в ту эпоху, когда уже был Сфинкс, но еще не было пирамид. Проснувшегося, на короткое время, около ста лет назад, чтобы перекусить заблудшими душами, и снова задремавшего, с набитым желудком.

Чуть поодаль, за статуей Ильича, располагалось темное пустое пространство, но Атасову все же удалось рассмотреть покосившиеся створки футбольных ворот. В дальнем конце поля примостилось длинное, похожее на барак здание, Атасов предположил, что местная общеобразовательная школа. Та самая, выпустившая в мир взрослых Андрея Бандуру всего каких-то пару лет назад.

– Мы на месте, – сказал Атасов. – Просыпайся, брат. Подъем, солдат, слышишь? Куда нам дальше ехать?

Микроавтобус медленно катил по инерции, единственный движущийся объект на абсолютно неподвижной улице, аппликация, сдвигаемая, кадр за кадром, мультипликатором. Они обогнули бронзового Ильича, свернули к школе и, наконец, остановились в густой тени, под крыльцом.

– Парень? – повторил Атасов устало. – Вставай, говорю. На уроки опоздаешь.

Как это ни странно, но молодой человек, продолжая спать без задних ног, вместе с тем, уже был здесь, у школы, он даже видел ее фасад, хоть глаза при этом оставались закрытыми. Более того, видел, гораздо четче Атасова. Еще бы, ведь вокруг было солнечно и тепло, никакой ночи, а напротив, первая половина дня. Маленькие, похожие на перепуганных барашков облака набегали с севера в зенит, откуда ветер немедленно сдувал их, словно играя в короля горы. Кроме того, Андрей, в отличие от Атасова никуда не спешил, поскольку не опасался опоздать на уроки, как предупреждал откуда-то издали смутно знакомый мужской голос. Какие уроки, когда только что начались летние каникулы?

«ОПОЗДАЕШЬ В ШКОЛУ», – донеслось до него издалека, словно с противоположной части земного шара, даже дальше, из другой эпохи. Так обычно говорил дед, самый старший Бандура своим насквозь прокуренным, а по такому случаю еще и недовольным голосом надзирателя из тюрьмы, как тогда думал Андрей. «ВСТАВАЙ», зудел дед прямо в ухо, принимаясь разглагольствовать о том, что все бездельники, кто любит валяться в постели по утрам начиная жизнь, заканчивают ее, лежа в придорожной канаве. Правда, на этот раз голос принадлежал все же не деду, не отцу, а кому-то третьему, но не менее настырному. «ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ», пробормотал Андрей, натягивая на голову тулуп. К чему устраивать гонки, если наступили летние каникулы, следовательно, сам Бог велел поваляться в кровати часок-другой. «ЭЙ, БАНДУРА?», позвали его извне, более того, принялись тормошить за плечо. Тогда он решил уехать. И уехал. Занудный голос пропал, буркнув что-то вроде «НУ, ПОСПИ, ПОСПИ». Какой сон, недоумевал Андрей через минуту, накручивая педали велосипеда. Теплый, полный ароматов поздней весны ветер развевал волосы, в руках подрагивал велосипедный руль, панорама наплывала на него с приличной скоростью. Видать, он здорово разогнался, когда катил с горы. Андрей принялся смотреть по сторонам. Местность оказалась знакомой. Он приближался к школе по дороге, которую, будто часовые на параде, обступали старые тополя, фабрики по производству пуха, работающие с середины июня по конец июля, плюс минус одна неделя.

Затем впереди показалась школа, где он учился, и где работала мама. Он как раз собирался заскочить к ней, на пару минут, просто, чтобы увидеть, потому что соскучился. Андрей свернул на аллею, ведущую к зданию, и только тогда до него дошло, что увидеть ее невозможно, мама давно умерла.