Конец сказки

– Ты его не провалил, – перебил Атасов. – Несчастный Боник и его дружок Огнемет – трупы. Как и все их, как любят выражаться в газетах, чтобы не называть имен, преступное окружение. Как будто здесь бывает другое окружение. Хотя, полагаю, вне зависимости от того, справился бы ты с его, типа, поручением, или нет, от тебя бы тоже быстро отделались. Сразу после того, как ты прикончил бы Бонифацкого. Ты, Бандура, уже лежал бы в овраге, каких в горном Крыму великое, типа, множество. Он тебе еще в пятницу вечером, когда ты у него в кабинете сидел, билет в один конец выписал. Артем, видите ли, типа, обещал нам всем громадные неприятности?! – лицо Атасова стало жестким. – А у нас их нет, так?! То, что случилось с Протасовым – крупные неприятности или нет?! То, что наша компания – развалилась, неприятности или нет?! Надо было мне пристрелить эту старую сволочь вместе с его чванливой сукой-женой, зря я себя сдержал. Среди всех, кого мне пришлось прикончить за последние годы, – эти двое – давно заслужили по пуле. И не по одной. – Выговорившись, Атасов замолчал, потупившись.

– Я говорю не о Валерии! – выпалил Бандура. – Мне очень жаль, что так вышло, тем более что я сам во многом виноват! Если не во всем! Ты думаешь, я не понимаю, что если бы не затеял эту возню с Милой, Валерка не загудел в Крым, и сейчас трахал свою тренершу, вместо того, чтобы лежать под камнями! Что, если бы не сживал со свету этого несчастного Бонасюка, Кристина тоже бы была жива, и была со мной. Но, мне было мало одной Кристины, мне приспичило баньку заграбастать. И квартиру, как же без квартиры? Вот я и отгреб, что заслужил! Но, ты сам когда-то сказал: нечто такое обязательно должно было произойти, принимая во внимание, чем мы заняты.

– Тогда о ком ты говоришь? – вскинул голову Атасов. – Я что-то не пойму?

– Я говорю о своем отце! – выпалил Андрей.

– Об отце? – удивился Атасов. – А при чем тут он?

– Видишь ли, – сказал Андрей, – когда я в пятницу вечером выходил из кабинета Артема Павловича, он бросил мне в спину, так, как бы невзначай, чтобы передавал отцу привет. «Он же у тебя, кажется, афганский герой», сказала мне эта сволочь.

– Ну, – начал Атасов. – Я бы не стал придавать этим словам столько значения, парень…

– Это еще не все, – перебил Андрей, повысив голос. – Поришайло, выпроваживая меня, назвал адрес отца в Дубечках. Не знаю, откуда он его выковырял, наверное, это было не сложно, с его возможностями. Рядом стоял Украинский и кивал. Ты бы видел их гнусные рожи, в этот момент. Если бы Поришайло стал угрожать… – Андрей сглотнул, покачав головой. – Но, он ограничился приветом афганскому герою. Сказал, что мол, не с руки таким людям в деревне прозябать. Что, мол, он об отце позаботится, если что… Это было страшнее любых угроз, Саша.

– Это был обыкновенный шантаж, Бандура, – возразил Атасов, не колеблясь. – Подлый, но целиком в духе людей вроде Артема. Этого следовало ожидать. С другой стороны, парень, как по мне, тут нечего опасаться. Поришайло человек мелочный, спору нет, не считал бы каждый рубль и прощал бы долги – не пробился бы в олигархи. С другой стороны, он бизнесмен, а они, Бандура, прагматики. На кой черт ему посылать каких-то отморозков за твоим отцом, в эту, извини меня, паршивую дыру, за полтысячи километров от столицы? Что это ему даст, кроме очередных расходов и новой головной боли? Ты полагаешь, чтобы насладиться твоими слезами? Нужен ты ему, Бандура. Когда ты отца в последний раз видел? Такой любящий сын? Думаешь, у Артема по этому поводу – сомнения? Да и потом, – продолжал Атасов, – как бы не насолил Артему лично я, к тебе, спрашивается, какие, типа, претензии? Поришайло убежден, что ты до сих пор в Крыму, облажался и угодил в лапы к Бонифацкому. В аварии пострадал так, что на ладан дышишь. В суде твои показания не используешь, да и кто тебе, скажи на милость, поверит? Кто ты такой? Не говоря уж о том, что крымская милиция разыскивает тебя за убийство двух милиционеров. Следовательно, Бандура, тебе так и так каюк, крышка, ты – покойник. Так какой тогда Поришайло смысл гробить твоего отца? Очень он ему нужен.

– Может, ты и прав, – сказал Бандура. – Только…

– Что, только?

– Видишь ли… – сказал Андрей неуверенно. Ему не хотелось возвращаться к своему сну, рассказывать кому бы то ни было, даже Атасову, о тошнотворно реальной станции подземки, о Вовке, который его оттуда вытащил и о Кристине, которая, похоже, прощалась, вне зависимости от того, было увиденное им сном или чем-то еще. Тем не менее, он решился сделать это. Андрей не сомневался: Атасов выслушает, и ему будет не до смеха.

– Есть у нас двадцать минут? – спросил Бандура. – Я думаю, что должен тебе рассказать обо всем.

Атасов взглянул на часы.