Конец сказки

Увы, взирали на него недоуменно, слов не понимали. Мало кто здесь знал цова-тушский, родной язык Джуды. Еще меньше говорили на древнем и прекрасном каджвархвали. Кащей приставил к нему толмача из татаровьев, но тот где-то затерялся.

Джуда этих косоглазых и не различал толком.

– О чем лопочет этот полулюдь? – гортанно спросил Тугарин.

– Восхваляет твое мудрое руководство, о каган, – ответил нашедшийся толмач. – Нижайше просит известить, что запершиеся за стенами не сильны и не смогут долго тебе сопротивляться.

– Без него знаю, – ответил людоящер. – Эй, громадные! Сюда идите!

Над ним нависли три велета. Огромный Тугарин рядом с ними был так же мал, как карла Джуда – рядом с ним.

– Первыми пойдете, – велел им каган. – А мы уж за вами, когда вход отопрете.

Бросать в бой своих ящеров Тугарин не спешил. Здесь, в закатных землях, весна началась недавно, ночи еще студеные, да и дни не теплы. Людям, с их горячей кровью, это все равно, а вот у ящеров кровь холодная, им зимой биться несподручно. Стынут они, движутся медленней, соображают туго.

Но зима закончилась. И хотя до летней жары еще далеко, людоящеры уже боеспособны. Стоят в строю, словно легионеры древнего К’Наа. Когда Тугарин был мал, мать порой говорила ему сказку о этом королевстве ящеров.

В детстве Тугарин мечтал однажды его возродить. Вернуть былую славу. Снова воздвигнуть крепости на вершинах гор и смело устремить взгляд в небеса. Построить волшебные корабли, что умеют полететь к самим звездам.

Начало этой мечте будет положено сегодня. Вот этими тремя великанами, одетыми в шкуры. Дубыня и Усыня тяжело шагали вперед, катя исполинский баран, а Горыня прикрывал их щитом. Шкуры велетов толще медвежьих, но если стрела угодит в глаз или окажется отравлена – придется плохо.

– И-эх!.. – грохотал Дубыня, набирая разгон. – Раз, два!..

– У-ух!.. – вторил ему Усыня. – Три, пять!..

– И четыре! – встрял Горыня. – Четыре забыл!

Не очень умны были эти братья. Горы сворачивали. Дубы с корнями вырывали. Реки запруживали. А вот умом похвалиться не могли. Может, и впрямь еще и кровь асилков в них текла.

Правды доподлинной они и сами не знали.

– Бум-бум-бум-бум!!! – все громче орал Дубыня, катя баран.

– Бац, бац, бац-бац-бац!!! – орудовал щитом Горыня.

За ними следили тысячи глаз. Татаровья гикали и веселились, людоящеры недобро щурились. А тиборчане смотрели напряженно, как на светопреставление.

Воевода Самсон до последнего надеялся, что чугунный баран угодит в один из рвов или волчьих ям. Вырыли их к восходу от стен преизрядно – весь посад перекопали. Но велеты то ли чуяли их звериным чутьем, то ли удивительно им везло – но избежали они всех, ни в единую не провалились.

Они ухитрились обогнуть даже большую западню перед самыми воротами. На нее воевода возлагал особенные надежды – но тщетно. В последний миг углядели что-то три брата, отвернули в сторону.

Видно, вешки заметили, которыми границы отметили, чтобы самим не провалиться.

– Хитрые, кабаны! – ругнулся Самсон, взмахивая рукой. – Лей вар!

Со стен полился кипяток, полетели камни – да велетам они не опасней града оказались. Добежали, докатили барана и со всего размаха ка-а-ак шарахнули!..

Проломили с первой же попытки, как и думалось. Прошибли толстенные створы, как бересту. Протолкнули страшный баран внутрь – а сами с топотом побежали назад.

– Куда, почто?! – гаркнул им вслед воевода.

Он-то уж разбередил себя, со злостью думал, как ворвутся эти три облома в город – да и напорются на рогатины. Хоть и двухсаженного они роста, да против сотен гридней не сдюжат – насадят на пики, запыряют, как огромным ежом.

Ан нет!.. Не дураки оказались, не поперли только втроем! Дело сделали, город распахнули – и обратно!

А к стенам уже шагали дивии. Неспешно, размеренно, точно железная волна. Тяжелые и неуклюжие, они-то как раз то и дело проваливались в рвы, застревали там на кольях, цеплялись за осыпающиеся края. Но рвов было не так много, чтобы погрести всех.

Их же все вырыть надо было. Замаскировать. Колья на дне вкопать. Да потом еще и присматривать, чтобы народишко не проваливался. А то свернет пьяный с тропы, ребенок не туда забежит, али просто тетка Пелагея путь к куме срежет – вот тебе и беда случилась.

Сколько уж успели, столько и наготовили.

Воевода переглянулся с князем. Что делать дальше – они обсуждали не един день. Все решить не могли – запереться ли в пределах города, навязать бой на его улицах, либо выйти и встретить врага в чистом поле. У обоих путей свои были достоинства и недостатки.

– Веди дружину, Самсон Самсоныч, – глухо приказал Глеб. – Не станем прятаться.

Воевода махнул рукой и с кряхтеньем полез вниз. Грузный, пузатый, был он уже тяжел, чтобы по лестницам порхать, как отроки. Ему лучше в седле, да с саблею.

В седло он и поднялся. Стиснул поводья, оглядывая выстроенных гридней. Те стояли перед обрушенными воротами, боязливо на них глядели. Шутка ли – такая силища под Тиборском!..