Конец Смуты

– Святая пятница, кто эта очаровательная девушка, Анхен, – едва не потрясенно спросил я, – и куда ты девала ту бедную испуганную девочку, с которой стирала белье?

– Вам нравится, ваше величество? – спросила меня в ответ довольная похвалой Анна. – Было довольно трудно скрывать от наглых солдатских глаз такую милашку. И будет чертовски жаль, если эти красота и невинность достанутся какому-нибудь грубому самцу.

Лиза, очевидно, не привыкла, чтобы ее нахваливали, как лошадь перед барышником, и вспыхнула, став при этом еще милее.

– Дитя мое, – обратился я к ней, – тебе разве не холодно босиком?

– Нет, ваше величество, – отвечала она, закусив губу, – в вашем шатре постелены такие толстые ковры, что мне совершенно не холодно.

– Тебя зовут Елизавета? – продолжал я ее расспрашивать.

– Да, ваше величество, – присела она в книксене.

– Как ты оказалась среди маркитанток?

– Мои родители держали трактир, но на них напали разбойники и убили. Я осталась сиротой, и обо мне некому было позаботиться. Анна была так добра, что взяла меня под свою защиту. Я умею готовить, стирать, ухаживать за платьем и прислуживать за столом, а также немного говорю по-польски. Если вы возьмете меня на службу, то я буду старательной и послушной.

Все это девушка проговорила на одном дыхании, не поднимая на меня глаз и продолжая полыхать румянцем. Анна, внимательно слушавшая свою воспитанницу и ни разу не перебившая в процессе расспросов, довольно кивнула.

– Лизхен, почему ты не смотришь на меня – ты боишься?

Девушка несмело подняла глаза и, еще больше покраснев, смущенно улыбнулась:

– Нет, ваше величество, не похоже, чтобы вы были злым человеком и хотели обидеть меня. Просто я немного растерялась из-за последних событий и не знаю, что меня ждет впереди.

– Этим мы с тобой похожи, девочка, – хмыкнул я в ответ, – я тоже не знаю, что меня ждет впереди. Пожалуй, я возьму тебя на службу, и ты права – я тебя не обижу.

Тем временем где-то недалеко явственно загремели пушки, и через минуту в шатер ворвались мои непутевые рынды вместе с Джоном Лермонтом.

– Ваше величество, – стал докладывать тот, – вражеский гарнизон сделал вылазку, господин фон Гершов со своими людьми ведет бой и послал меня спросить о распоряжениях.

– Уже иду, хотя, погодите, у меня есть для вас поручение. Сэр Джон, вы видите эту женщину? Ее надо тайком проводить к крепости, чтобы она могла войти в нее вместе с осажденными, когда они будут возвращаться с вылазки. Это надо сделать непременно сегодня, я могу на вас положиться?

– Да, сир, я исполню любой ваш приказ.

– Чу́дно, – отозвался я и обернулся к маркитантке. – Анхен, голубка, ты знаешь, что делать. Если ты и вправду хочешь свой дом, то сегодня он близок к тебе как никогда.

– Не беспокойтесь, ваше величество, уж я все сделаю как надо, только и вы не забудьте о своем обещании, – сказала Анна в ответ и вышла вслед за Лермонтом.

– Ну что, орлы… – обернулся я к Мишке с Федькой, собираясь привлечь их к одеванию своих доспехов, и… замолчал на полуслове.

Молодые люди совершенно выпали из окружающей реальности и во все глаза восторженно таращились на юную Лизу. Та совершенно смутилась под их горящими взглядами, но, не смея уйти без приказания, только переминалась с ноги на ногу.

– Эй вы, дятлы подмосковные! – воззвал я к совести своих рынд. – Там вообще-то бой идет, а у вас тут царь без доспехов. И нечего на девицу пялиться, тем более что вы сегодня там уже все видели в трубу. Ну-ка тащите доспехи, олухи царя небесного!

Федька первым сообразил, что делать, и опрометью кинулся за моим снаряжением, а Миша, совершенно выбитый из колеи, продолжал смотреть на девушку, как на чудотворную икону. Та, в свою очередь, еще больше смутилась и, казалось, вот-вот сбежит куда глаза глядят.

– Лизхен, в соседнем отделении будет место для тебя. Иди сейчас к себе и жди, пока я вернусь, – приказал я юной маркитантке, после чего она, облегченно вздохнув, скрылась. Я же обернулся к Романову и продолжил: – Миша, тебе пинка для скорости дать или, может, матушке отписать, как ты мне служишь?

Упоминание об инокине Марфе вернуло юношу с высей горних на грешную землю, и боярич стал вместе с притащившим доспехи Паниным надевать на меня глухо громыхающие железяки.