Конец света на «бис»

^{Истребитель МиГ-21}

Берег бил по десанту из всех стволов, которых, увы, было меньше, чем хотелось бы. В боевых порядках надвигавшейся армады то и дело взмётывались высокие пенные столбы снарядных разрывов – Шеховцов видел, как зарылось носом десантное судно, и как из него горохом посыпались в воду солдаты. Он видел, как воющие огненные стрелы кубинской «катюши» воткнулись в борт танкодесантного корабля, как тот повалился набок, и как по его отвалившейся аппарели боком сполз в море плавающий танк, тут же затонувший. Лейтенант видел, как к вражеским самолётам тянулись дымные пальцы зенитно-ракетных трасс, и когда дотягивались, самолёт исчезал в облаке взрыва, рассыпая в небе крупные и мелкие обломки. Он видел, как шёл вдоль берега американский тяжёлый штурмовик, за которым тянулась по холмам вереница всплесков бурлящего рыжего пламени, – это рвались напалмовые бомбы, – как выскочил ему наперехват краснозвёздный «МиГ», плюнул ракетой, и американец пошёл к земле, густо дымя и роняя куски обшивки.

И всё-таки армада приближалась – превосходство атакующих было слишком велико. Автоматические пушки и крупнокалиберные пулемёты десантных судов подметали берег смертоносной метлой, а шестидюймовые орудия маячившего на горизонте крейсера гасили огневые точки защитников острова с деловитостью и равнодушием сапожника, забивающего гвозди в подмётку. Первые десантные корабли достигли берега, солдаты прыгали в воду, торопясь выбраться на сушу, и выползали на мокрый песок танки-амфибии, стряхивая пену и поводя стволами.

На берегу не было ни бетонных дотов, ни минных полей, ни надолбов, ни «ежей», ни многорядных проволочных заграждений – ничего этого кубинцы подготовить не успели. И они отступали шаг за шагом, выдавливаемые прессом американского вторжения. Пытаясь приостановить продвижение противника, они переходили в контратаки, вставая во весь рост под свинцовый ливень, падали и умирали, сжимая родную землю костенеющими пальцами.

Шеховцов несколько раз выстрелил по морским пехотинцам, которым уже кишел весь берег (без видимого результата), и отходил вместе со всеми, старясь не потерять Маризете. Хотя милисиана сама могла себя защитить: она хладнокровно била одиночными и, в отличие от своего «маридо», попадала. Заросли заволокло густым дымом, и из тягучих клубов этого дыма прямо на Сергея выскочил здоровенный негр в форме американской морской пехоты.

Шеховцов увидел его оскал, и увидел белки глаз. В руках морпех держал винтовку со штыком, держал на манер копья, намереваясь ударить сверху вниз. Он не стрелял – то ли у него кончилась обойма, то ли он хотел прикончить врага холодным оружием: пропороть ему живот и посмотреть, какого цвета у него потроха. Лейтенант вскинул пистолет, но услышал только слабый щелчок: незаметно для себя он расстрелял все патроны. Шеховцов метнулся в сторону, но зацепился ногой за какой-то некстати подвернувшийся корень и упал. А лезвие штыка уже падало на него, и лейтенант вдруг отчётливо понял, что через какую-то секунду оно сломает ему рёбра, проткнёт грудную клетку, и на этом всё кончится: и солнце, и небо, и Маризете.

Выстрела он не услышал – вокруг гремело и грохотало. Он только увидел, как негр споткнулся, словно получив удар в лицо, как из его глаза брызнул веер красновато-белёсых брызг, и как он упал навзничь, суча ногами в ботинках на толстой рифлёной подошве.

– Серхио, сюда! – услышал лейтенант.

Обернувшись, он увидел Маризете, устроившуюся за стволом поваленной пальмы и махавшую ему рукой. И Шеховцов понял, кто завалил набегавшего на него головореза. «Вот это жена, – подумал лейтенант. – Да, с такой скандалить опасно…».

Он сунул в кобуру бесполезный пистолет (казённое имущество, как-никак), поднял с земли винтовку убитого морпеха, разрезал штыком пояс на его всё ещё вздрагивающем теле, вытянул пояс из-под грузной туши (в его кармашках были патроны), пригибаясь, кинулся к Маризете и плюхнулся рядом с нею на живот. Боги хранят влюблённых, пьяных и дураков…

Они перевели дух, укрывшись за гребнем очередного холма. Американцы планомерно оттесняли кубинские бригады от берега, одновременно отжимая их на запад во исполнение плана охвата Гаваны с двух сторон. На берег высадилось уже не меньше дивизии морской пехоты, и подходил всё новые и новые корабли. Американская авиация ходила по головам, а «С-семьдесят пятые» взлетали всё реже и реже – то ли у ракетчиков иссяк боезапас, то ли их позиции были накрыты бомбовыми ударами. И ни кубинские резервы, ни советские части в бой почему-то не вступали.

От уреза воды было уже не меньше километра, но океан, покрытый кораблями US Navy, был хорошо виден. «Эх, – с тоской подумал Шеховцов, – сюда бы ту торпеду, которая осталась в торпедном аппарате моей погибшей лодки…». И тут полыхнула ослепительная вспышка, и лейтенант услышал уже знакомый по Мариэлю рокочущий рык.