Конец вечности

— Как вы уже сказали, решать мне. Полагаю, что вы не откажетесь от назначения, если вам предложат?

— Нет, комиссар, это большая честь.

— Не сомневаюсь, — сухо сказал Питт. — А что там случилось с девушкой?

Внезапное изменение темы разговора застигло Д’Обиссон врасплох. Дрогнувшим голосом она переспросила:

— С какой девушкой?

— Той, что выходила из Купола с Генарром и сняла защитный комбинезон.

— Марленой Фишер?

— Да, так её зовут. Что с ней случилось?

Д’Обиссон помедлила.

— Ничего особенного, комиссар.

— Так написано в отчёте. Но я вновь спрашиваю: действительно ничего?

— Ничего такого, что можно было бы обнаружить сканированием мозга или любым другим способом.

— Вы хотите сказать, что Генарр в комбинезоне упал как подкошенный, а девица, эта Марлена Фишер, и ухом не повела?

Д’Обиссон пожала плечами:

— Насколько мне известно, с ней действительно ничего не произошло.

— Вам это не кажется странным?

— Она странная девушка, её сканирование…

— Я знаю, что показывает сканирование. Мне известно и то, что она одарена необычными способностями. Вы этого не замечали?

— Случалось, конечно.

— И как она вам показалась? Вам не кажется, что она умеет читать мысли?

— Нет, комиссар. Такого не бывает. Вся эта телепатия — пустые выдумки. Уж лучше бы она читала мысли. Это не так опасно — за мыслями можно следить.

— А что же вам кажется в ней опасным?

— Она явно читает по движениям тела, а за ними не углядишь. Каждый жест что-нибудь да выдаёт, — огорчённо закончила она, что не скрылось от проницательного Питта.

— Вы успели столкнуться с этими проявлениями её способностей? — поинтересовался он.

— Куда денешься, — мрачно буркнула Д’Обиссон. — С ней даже рядом нельзя стоять, чтобы она чего-нибудь не высмотрела:

— И что же с вами случилось?

— Ничего особенного, просто досадно. — Д’Обиссон покраснела и поджала губы, так что Питту показалось, что больше она ничего не скажет. Но она прошептала: — После того как я обследовала командира Купола, Марлена поинтересовалась, как у него дела. Я сказала, что ничего серьёзного не обнаружила и считаю, что Генарр полностью оправится. А она спросила: «Почему это вас расстраивает?» Я с недоумением переспросила: «Расстраивает? Я рада!» Но она сказала: «Вы разочарованы, это очевидно. Вам не терпится». Так я впервые столкнулась с её штучками, хотя уже слыхала о них. Мне оставалось только возмутиться: «Почему мне не терпится? О чём ты?» Она скорбно взглянула на меня своими огромными, тёмными, вечно бегающими глазами и ответила: «Дело в дяде Сивере…»

Питт перебил Рене:

— Дядя Сивер? Разве они родственники?

— Нет, я думаю, что это просто знак симпатии. Она сказала тогда: «Все дело в дяде Сивере, и, по-моему, вы метите на его место». Тут я повернулась и ушла.

— А что вы почувствовали, услышав такое? — спросил Питт.

— Как что? Рассердилась, конечно!

— Потому что она сказала неправду? Или же наоборот — оказалась права?

— Ну, если хотите…

— Нет-нет, не надо вилять, доктор. Она ошиблась или была права? Вы действительно обнаружили разочарование, поняв, что Генарр здоров, так что девчонка смогла это заметить, или она всё просто придумала?

Д’Обиссон ответила с явной неохотой:

— Она действительно подметила кое-что. — Врач с негодованием взглянула на Питта. — Я всего лишь человек и, как все, подвластна чувствам. Вы сами сейчас сказали, что я могу надеяться на этот пост, следовательно, я подхожу для него.

— Значит, она не ошиблась… — без малейших признаков усмешки произнёс Питт. — А теперь давайте подумаем: эта девушка — особенная, странная девушка, о чём свидетельствует и её поведение, и сканирование мозга… Даже лихоманка её не берёт. А что, если её устойчивость к лихоманке определяется строением мозга? Разве она не может послужить нам средством для изучения лихоманки?

— Не знаю. Впрочем — сомневаюсь.

— Может, попробовать?

— Быть может — но как?

— Пусть она как можно чаще бывает на поверхности Эритро, — невозмутимо ответил Питт.

Д’Обиссон задумалась.

— Дело в том, что она сама к этому стремится и командир Генарр её поддерживает.

— Вот и отлично. А вы обеспечьте им медицинскую поддержку.

— Понимаю. А если девушка схватит лихоманку?

— Не следует забывать, что решение всей проблемы гораздо важнее, чем здоровье индивида. Нам завоевывать этот мир, и необходимо быть готовыми к вынужденным потерям.

— Ну а если Марлена погибнет, но так и не поможет нам понять или победить лихоманку?

— И всё-таки следует рискнуть, — ответил Питт. — В конце концов, с ней может ничего не случиться, и тогда, тщательно выяснив все причины, мы сумеем справиться с болезнью. Пусть будет так. Нельзя выигрывать без потерь.

Только потом, когда Д’Обиссон отправилась в свою квартиру на Роторе, железная решимость Питта ослабла, и он понял, что стал кровным врагом Марлены Фишер. Но победа будет истинной, только если Марлена погибнет, а причины лихоманки останутся неизвестными. Тогда он избавится и от странной девицы, и от никчёмной планеты, на которой со временем может появиться население — неповоротливое и бестолковое, — как на Земле.

64