Конец заблуждениям

Он посмеялся над собой вместе с ними и даже подумал, что ему удалось покраснеть, как сделал бы это застенчивый тип, за которого они его принимали. Во время обеденного перерыва, когда остальные собирались во дворе, он садился на скамейку, чтобы съесть свой бутерброд и написать письма. Дункану нравились его однокурсники, но он считал неблагоразумным подпускать их слишком близко. Всякий раз, когда упражнения класса включали ответы на личные вопросы – Откуда вы родом? Что привело вас в Рим? – он предпочитал выдумывать истории. В течение той недели он сочинил целый рассказ о своей прошлой жизни в Мичигане: мол, он сын фабричного рабочего и медсестры итальянского происхождения, которая пробудила в нем любопытство к стране предков. Он даже использовал свое второе имя – Максвелл или Макс. Никто не знал его как Дункана, а поскольку он начал отращивать бороду, вскоре любому новому знакомому было бы трудно поверить, что Макс и мужчина на его старых фото, которого зовут Дункан Леви, один и тот же человек.

– У Макса есть жена, – сообщила валлийка их однокурснику-испанцу. – Он полон сюрпризов, правда?

– Реально?

– Реально, и она ненавидит, когда я опаздываю.

Дункан поспешил удалиться. Он совершил ошибку, признав, что женат. Это может создать проблемы в будущем.

– Так позови ее сюда! Пообедаем все вместе!

– Извините, но она еще больший интроверт, чем я. Всё, мне нужно идти. Хороших вам выходных. Чао!

Наконец Дункану удалось сбежать. Он не мог позволить Джине общаться с этими студентами, и теперь ему придется продолжать оправдываться перед ними. Внезапно возникшая сложность беспокоила его, но после нескольких минут пути его раздражение прошло. В Риме трудно раздражаться, все вокруг слишком прекрасно. Яркий свет, очаровательные улицы – казалось, рай скрывается за каждым углом. Как раз в этот момент Дункан проходил мимо ряда симпатичных, увитых плющом домов слева и бакалейной лавки справа – там были выложены целые пирамиды ярких фруктов. Он купил несколько желтых слив, чтобы съесть по дороге, и не мог вспомнить, чтобы дома, в Штатах, когда-либо пробовал такие сладкие фрукты.

У такого удовольствия есть свои издержки, подумал он, и одна из издержек пребывания в Риме – держаться в стороне от людей. Как бы сильно он ни хотел обосноваться здесь, завести друзей, жить с Джиной нормальной жизнью, он знал, что не может рисковать, особенно с тех пор, как узнал, что поставлено на карту. Джина ждет ребенка. Теперь давление усилилось вдвое. Невинная душа висела на волоске. Дункан должен оставаться вне поля зрения до тех пор, пока еще есть шанс, что история о нем может появиться в газете или на телевидении, пока есть шанс, что охота за ним может расшириться от Сиены до Рима. Если прошедшие недели его чему-то и научили, так это тому, что нельзя недооценивать решимость мистера Рейнхольда.

* * *

Дункан добрался до квартиры около половины первого и обнаружил, что Джины нет дома. Он предположил, что в такой погожий день Джина отправилась осматривать достопримечательности, предоставляя ему возможность заняться своими делами.

Для начала нужно позвонить на домашний автоответчик. В последнее время Дункан проверял его так часто, как только мог, после того как на второй неделе пребывания в Риме все, кто играл какую-то роль в его прошлой жизни – работодатель в танцевальной студии, домовладелец, Блейк, его отец, – все они позвонили ему в панике и оставили сообщения:

«Дункан, я только что получил самый безумный телефонный звонок…», «Дункан, отец Джины позвонил мне…», «Дункан, что происходит?»

Он почувствовал, как дыхание покидает его, хотя и пытался сохранять спокойствие, говоря себе, что этот момент был неизбежен и его нужно встретить лицом к лицу. Он стоически слушал, пока не наткнулся на сообщение от своей матери: