Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

Есть несколько категорий людей, которые идут к Богу. Первая — идет в церковь, когда стало плохо. Я пошел в храм. Церковь как помощь в беде. Гром грянул — перекрестился, побежал. Беда миновала — Бог, ты мне опять не нужен. Первая категория — наиболее частая. Вторая — церковь им нравится, некая эстетическая красота, здесь мирно, здесь хорошее пение, красивое облачение. И третья — церковь как социальная помощь обществу. Народ задыхается от бездуховности. Нужно чем-то ее (пустоту) заполнить, чтобы не было духовного вакуума. Поэтому религия, она как бы помогает: «Вы научите моего сына, чтобы он папу с мамой слушался, вот, как Боженька велит»… Все три эти фактора — они не в полной мере отвечают на всю сущность христианства (интервью, правосл.).

Специфика религиозной ситуации в Татарстане состоит в том, что Русская православная церковь в лице Казанской Епархии и Духовное управление мусульман Республики Татарстан репрезентируют две религии, традиционные для символического большинства жителей региона (татар и русских)[763]

. Это накладывает отпечаток на актуализацию этнических категорий относительно «Мы-сообществ

» в Татарстане. Важно отметить противоречивый характер риторики об этнической отнесенности в вере. С одной стороны, и в православном, и в мусульманском дискурсах воспроизводятся догматические установки на незначимость этнической принадлежности для конфессиональной идентификации. С другой стороны, «Мы-сообщество» в повседневных дискуссиях мыслится как соответствующее этнической традиции. Рассмотрим это более детально.

Когда хотят подчеркнуть незначимость этнической идентичности для вхождения в группу единоверцев, обычно вспоминают про мировое значение религии и цитируют соответствующие места из Священного Писания и Корана[764]. Также приводятся многочисленные примеры прихода в религию представителей этнических групп, традиционно не придерживающихся православия или ислама. При этом нередко утверждается, что глубина и искренность веры таких обращенных заметнее, чем у «этнически традиционных» единоверцев.

Но на самом деле, вот, в силу характера, опять же, этнического, татары, если крестятся, то в вере гораздо сильнее, чем русские люди. Мужественнее и увереннее… То есть их уже не своротишь ничем. Если уж верующий, так верующий по полной программе, как говорится (интервью, правосл.);

И, кстати, Коран они [русские] читают, что удивительно, быстрее усваивают, чем те татары, у которых в крови эти буквы… у них восприятие более сильное, ну, они с желанием приходят (интервью, мусульм.).

Среди причин принятия православия татарами православные священнослужители отмечают духовный поиск, неудовлетворенность исламом, подчеркивают, что христианство в большей мере, чем ислам, личностно ориентировано:

Именно перестали удовлетворять все остальные формы, кроме вот Церкви абсолютной, где все связано. Есть абсолютный Аллах. У Аллаха человек — это раб, а в православии человек — Бог, тоже личность. Вот. И тогда эта личность начинает говорить из него. Он ее не разуверил, он ее поднял или дал благодати поднять ее (интервью, правосл.).

Священнослужители считают также, что православие притягивает более образованных татар: