Конго Реквием

– Если он так сделает, – позволила себе встрять Гаэль, – то себя же и подставит: его сестра вела медицинскую практику под ложным именем. Я ведь скорее жертва…

Эрван остановил ее гневным движением. Одри вмешалась, пытаясь умерить страсти:

– По телефону у меня сложилось впечатление, что он уже давно списал сестру в графу «убытки». Она получала пожизненную ренту и делала со своими деньгами, что ей заблагорассудится. И точка.

– Тебе есть что добавить? – спросил он, не спуская глаз с сестры.

– Нет.

– Тогда ступай себе.

– Но…

– Тебе здесь нечего делать: это собрание офицеров бригады уголовного розыска. Исчезни, пока я не припомнил все глупости, которые ты наделала за время моего отсутствия.

Гаэль безропотно встала:

– Ты меня проводишь?

Ее тон не оставлял ему выбора. Они молча спустились по лестнице и вышли во двор.

– А мои ангелы-хранители, – спросила наконец Гаэль, остановившись у пожарного выхода, – что с ними делать?

– Не понимаю, о чем ты.

– Папа приставил ко мне двух молодчиков.

– Где они?

– Снаружи, – бросила она, указывая на набережную Орфевр по другую сторону ворот.

– Они знают, что папа умер?

– Конечно. Я им сказала, что они могут возвращаться к себе, но они с места не сдвинулись. Настоящие пастушьи собаки. Ждут приказа, но не знают от кого.

– Останься здесь.

Эрван прошел через рамки, задаваясь вопросом: в опасности ли еще Гаэль? Она вроде бы оправилась от своих суицидальных порывов, но появление Изабель Барер в общей картине означало, что замигала новая сигнальная лампочка. Человек-гвоздь не умер…

В результате он решил отпустить обоих церберов, но, глядя, как они уходят, пожалел о своем указании. Невозможно доверять этой малость чокнутой девице. Спокойствия ради сказал себе, что зайдет ее проведать попозже вечером, после неизбежного визита к Мэгги.

Он отправил Гаэль домой на разгонной машине с одним из дежурных офицеров и поднялся обратно.

– Начнем разгребать этот бардак с нуля, – объявил он присутствующим. – Я хочу найти связь между Изабель Барер и Человеком-гвоздем. Факт, что у нее были координаты жертв, более чем тревожен, не говоря уж о странной манере рыскать вокруг Гаэль.

На губах Одри мелькнула улыбка: значит, она не ошиблась и дело было действительно важное.

– Закройте все свои расследования в других группах, – продолжил Эрван, – а кое-какие несложные переведите на нас: будет чем заняться официально. Даю вам двадцать четыре часа, чтобы внести ясность в профиль Барер. Фавини, ты отследишь всю историю брака и подробности каждой госпитализации этой психопатки. Тонфа, сосредоточься на ее деятельности как псевдопсихоаналитика, с одной стороны, а с другой – на Клермон-Ферране и прачечных. Я хочу знать происхождение каждого евро, который она получала.

– А я? – спросила Одри.

– Ты займешься текучкой. Хватит и той хрени, которую ты уже натворила.

– Но…

– Привлечь коллег, не имея судебного ордера? – заорал он внезапно, давая волю накопившемуся гневу, который он сдерживал с самого приезда. – Втянуть их в дело, которого не существует? Спровоцировать смерть свидетеля? Украсть документы? Не считая того, что ты подвергла опасности мою сестру, которая и без посторонней помощи способна вляпаться в очередное дерьмо.

– Я…

– Заткнись! Ты будешь сидеть здесь как мышь и ждать, пока тебя не вызовут в дисциплинарную комиссию. После той разборки в Бобуре это чудо, что тебя просто не выставили вон.

Казалось, ее распирало желание ответить, но она сдержалась. Эрван засунул под мышку папку со всей информацией, добытой на Изабель Барер.

– И последнее, – бросил он перед тем, как выйти. – Гаэль что-то говорила о «закрытом расследовании»: с чьих слов?

– С ее собственных, – прошипела Одри. – Похоже, этот термин ей хорошо знаком.

– Ну да, специализация отца. С чего ей пришло в голову?

– Было трудно найти кое-какую информацию.

– Какую именно?

– Все, что связывало Филиппа Усено с Изабель Барер. Никаких следов ни их брака, ни развода. Нет свидетельств о рождении детей. После несчастного случая с Усено в Греции нет ни строчки об их матери. Даже в страховом свидетельстве она не упомянута. Очень похоже, было сделано все возможное, чтобы эти два имени никогда не упоминались вместе.

Подобные данные не могли исчезнуть без серьезной помощи и подтасовки. После соответствующего судебного постановления только прокуратура, судебный следователь или лицо, отвечающее за расследование, могли принять решение о деликатном характере дела и придании ему секретного статуса. Только в этом случае не было никакого способа узнать ни кто занимался расследованием, ни даже существовало ли оно в принципе.

– Фавини, послушай, что там говорят по углам, и прикинь, что нам может быть полезно в этом деле. Подведем итоги в 19:00.

– А… ну, похороны?

Эрван осознал, что забыл про свой собственный приоритет – похороны отца.

– Пока не знаю. Буду держать вас в курсе.

Он сбежал, захлопнув за собой дверь, чтобы не слышать никаких соболезнований.

87