Конго Реквием

Эрван прикинул, до какой же степени Старик всю свою жизнь врал, придумывая себе бретонские корни, теша себя принадлежностью к старинному роду, он, маленький бастард, дитя позора и предательства. Еще одно обстоятельство усугубляло его волнение: до него эти страницы прочел де Пернек и оставил свои пометки, подчеркивая некоторые абзацы, добавляя на полях комментарии. Психиатр был увлечен столь интересным случаем: он сделал из Грегуара, затерянного в тропиках молодого копа, подопытного кролика, предмет изучения – и экспериментов.

Остальная часть досье для Эрвана представляла меньше интереса: он видел отца таким, каким всегда его знал. Начинающий агент и стукач, жадный до власти, готовый использовать информацию, которую собирал что среди левых, что среди правых. Доклады Общей разведки и Дирекции слежения за территориями свидетельствовали, что молодой революционер уже в мае 1968-го служил тройным агентом между троцкистами, SAC[76] и копами-социалистами, пока не запутался в собственных ипостасях: перебрав амфетаминов, он набросился на одного из фашиствующих молодчиков, хотя на тот момент сражался на стороне своих настоящих-фальшивых сотоварищей из SAC. Он едва избежал увольнения из полиции – исключительно благодаря сведениям, которые добыл для параллельной полицейской операции, – но вскоре был отправлен в изгнание в Габон, чтобы сформировать личную гвардию Омара Бонго. Так родился легендарный Морван, охотник на убийц и тайный агент.

До самого рассвета Эрван переваривал эту информацию, возвращаясь постоянно к истокам, к Kleiner Bastard первых лет. На данный момент он не представлял, как применить свое открытие, но его собственные заключения были ошеломительными: совершенно иной взгляд на отца, этого монстра, палача матери, главного мерзавца…

Он все еще витал в своих мыслях, когда телефон завибрировал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы распознать новое ощущение, – в позе зародыша его затекшее тело потеряло всякую чувствительность, – потом он медленно вытянул аппарат из мокрого рюкзака и посмотрел на экран: отец.

Он собирался ответить, когда осознал два факта.

Первый: солнце уже взошло.

Второй: он горько плакал.

65

Всю ночь Морван спускался вниз по реке на своей пироге с мотором вместе с Кроссом и молчаливым рулевым – про него можно было бы забыть, если бы он не обходил с такой легкостью все ловушки, расставленные течениями и стремнинами. Около трех часов ночи Морван обнаружил, что сын несколько раз пытался с ним связаться – и он пропустил звонок! Он перезванивал ему до самого рассвета, но все впустую. Наконец Эрван ответил.

– Как там дела? – с ходу начал Морван без предисловий.

– Припекает. И сразу со всех сторон.

– Мы слышали стрельбу.

– Сейчас затихло.

– До следующего раза. Где Сальво?

– Ты знаешь Сальво?

– А ты что думал? Что я тебе дам уехать без прикрытия?

Повисла пауза, как если бы Эрван на том конце пытался прикинуть, до какой степени его поимели. И никаких сожалений по этому поводу: за своими нужно всегда приглядывать. Кстати, баньямуленге морочил голову и ему тоже.

– Он исчез. С чемоданом, набитым бабками…

– Для кого?

– Для Духа Мертвых.

Ничего удивительного: Сальво, будучи наполовину конголезцем, а наполовину тутси, всегда служил курьером, посредником между двумя народами, которые друг друга ненавидели. Одним махом он убивал трех зайцев: взяв бабки у Морвана за то, чтобы сопровождать сына, а у Эрвана за то, чтобы помочь в расследовании, он добрался до Лонтано, чтобы передать деньги за какой-то трафик и получить свой процент. Он заполучил и четвертого зайца, испарившись вместе с доверенным капиталом.

Эрван подтвердил – голос у него был и прерывистый, и измотанный:

– Не знаю, чего эта скотина добивалась… Проделать такой путь вместе со мной, чтобы исчезнуть в последний момент. Проще было сесть в самолет вместе с тем чемоданом и улететь в Европу.

А вот Морван догадался, каков был план: смерть Эрвана послужила бы дымовой завесой, чтобы исчезнуть, – чего уж лучше, чем кончина француза, чтобы отвлечь все внимание. Что до тутси, им оставалось бы списать эти бабки на «прибыли и убытки». Тварь черномазая… «Искусство морочить голову» еще должно быть написано каким-нибудь Сунь Цзы[77] африканского рóзлива.

– А «Вентимилья»?

– Она не стала ждать.

Морван свирепо рассмеялся:

– Ну что ж, птенчик мой, тебе повезло, что я еду тебя подобрать.

– Что?

– А ты думал, что я дам тебя слопать этим дикарям?

– Не надо мне этого геморроя. Я позвонил Понтуазо, руководителю штаба MONUSCO в Лубумбаши. Меня перебросят в столицу через несколько часов.

Неглупо: в джунглях Катанги силы ООН, несмотря на то что им платили миллионы, лишь бы не дергались, оставались единственной данностью, которой можно довериться. Морван видел квебекца всего один раз: парень, вырубленный, как сейф, с физиономией, слепленной из рисовой молочной каши, и болтающий на каком-то тарабарском наречии. Совершенно невозможно понять, чего он стоит: придется судить по делам.