Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия

Идеологическое влияние старых консерваторов было ощутимо еще достаточно долго. Они не могли смириться с потерей Германией единства, обретенного в XIX в., и настаивали на том, что «подлинная Германия», если не считать крайностей гитлеровского режима, может восстановиться. Этому способствовало, конечно, и то, что значительная часть немецкого чиновничества оставалась на своих позициях в течение всех пертурбаций. Среди них могли быть те, кто начинал свой путь еще в Веймарской Германии, продолжал при Гитлере и затем в ФРГ. Поначалу в ФРГ существовал запрет на трудоустройство в государственных структурах бывших членов НСДАП, однако впоследствии никакого «запрета на профессию» для них не было. Чиновники не были, по большей части, носителями радикальной национал-социалистической идеологии. Они считали, что при любых режимах служат Германии и ее народу. Именно поэтому старые консервативные партии хотя и не притеснялись на государственном уровне и даже имели немало сочувствующих среди чиновников и судейских, все-таки не имели подлинной популярности, какие бы таланты ни становились на службу тому же Шпрингеру. После отдельных успехов следовали провалы, и Национально-демократическая партия Германии может считаться одним из немногих исключений: хотя успехи ее невелики, партия существует до сих пор, хотя и не представлена в парламенте.

Национально-демократическая партия считается праворадикальной и находится под постоянным надзором, ее перспективы на выборах любого уровня в настоящее время более чем сомнительны. Считается, что партия – самая многочисленная из подобных ей организаций, но при этом число ее членов не превышает 7000 человек. В программных документах партии говорится об ответственности государства перед немецким народом, что должно выражаться, в частности, в защите окружающей среды, предотвращении исламизации Германии и вообще угрозы «перенаселения иностранцами». Партия настаивает также на том, что Германия слишком сильно интегрирована в международные структуры и процессы. Так, например, вооруженные силы Германии слишком сильно сокращены и стали частью международных сил, а глобальный хозяйственный порядок, в котором первенствует международный финансовый капитал, угрожает справедливому устройству жизни в Германии на основах социального государства. Социальное государство, каковым Германия является по конституции, должно основываться на национальном рыночном хозяйстве, экономика должна служить государству, а государство – народу[15]

. По этой причине партия предлагает немедленно покинуть зону евро и провести по этому поводу всенародное голосование. При этом партия утверждает, что не является антиевропейской: напротив, Европа объявляется «нашей частью мира». Но Европа – это не только банки и биржи, это и европейская история и культура.

Всем радикальным партиям такого рода был нанесен сильный удар в конце 1990-х – начале 2000-х гг. В это время серьезно поменялось законодательство ФРГ в части определения гражданства. В 1990-е гг. были приняты законы, облегчавшие принятие немецкого гражданства сначала молодыми иммигрантами, а затем и взрослыми. В 2000-е гг. важным изменением стало изъятие вопроса о гражданстве из касающихся иммиграции регуляций. Закон о гражданстве теперь – это единый закон, охватывающий все случаи и ситуации. Тем не менее в немецкой конституции сохранилась статья 116, в которой упоминается о «принадлежности к немецкому народу». Закон предполагает, что немцы могут проживать за пределами Германии и иметь при этом право на получение гражданства – рудимент более старых регуляций, не утративший своего значения. Так или иначе, о размывании «немецкого» субстрата говорят и крайне правые, и другие заметные авторы, которые отказываются идентифицировать себя с этим направлением.

Самым известным из них является Тило Саррацин, написавший нашумевшую (и переведенную также у нас) книгу «Германия: самоликвидация» (Саррацин, 2012). «Тревожиться за Германию как страну немцев уже считается почти неполиткорректным. Это объясняет многие табу и полностью заболтанную немецкую дискуссию на такие темы, как демография, семейная политика и приток иммигрантов. Я думаю, что без воли к здоровому самоутверждению нации нам никогда не разрешить наши общественные проблемы» (там же, с. 22), – пишет он в предисловии к книге. Далее Саррацин довольно подробно расписывает, кто из иммигрантов пригоден для интеграции в немецкое общество, а кто никогда не сможет в него влиться. Но эти рассуждения отступают на задний план перед основным тезисом: «Ни в какие времена защита территории и регулирование притока населения не были второстепенными вопросами» (там же, с. 226). Сами по себе основные положения автора совершенно не новы: это старая консервативная позиция. Ново то, что она представлена бывшим чиновником и влиятельным социал-демократическим политиком, глубоко укорененным в немецком истеблишменте.