Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол

Войдя внутрь помещения, Костров внимательно его осмотрел, а потом подошел к большому стеклянному окну, из которого открывался прекрасный вид на зеленый газон. С этого же места была прекрасно видна и противоположная трибуна, где находилась гостевая ложа, в которой должен были восседать Брежнев, Герек и другие руководители.

– А кто сегодня будет комментатором матча? – спросил Костров у работника стадиона.

– Пан Августин Квятек, – ответил мужчина. – Это наш известный комментатор, он всегда комментирует матчи нашей сборной, а также местной команды «Шленск».

– Когда он должен подойти?

– Обычно он приходит за час до начала матча.

Выслушав ответ, Костров еще раз окинул взором комментаторскую кабину, где кроме стола с микрофоном и пары стульев больше ничего не было, и первым вышел наружу.

22 июля 1974 года, понедельник, Вроцлав, Олимпийский стадион, подтрибунный коридор

Бесков подошел к двери, ведущей в раздевалку польской сборной и громко в нее постучал. Вскоре на стук наружу выглянул незнакомый мужчина – это был второй тренер.

– Позовите, пожалуйста, Казимежа, – попросил незнакомца Бесков, имея в виду старшего тренера сборной Польши Казимежа Гурски.

Спустя полминуты в коридор вышел тот, ради которого Бесков сюда и пришел. С Гурски он был знаком давно, еще с середины 60-х, но их сегодняшнее противостояние было первым – до этого в ранге старших тренеров национальных команд они на поле еще не пересекались.

– В чем дело, Костя? – спросил Гурски на чистейшем русском языке, пожимая руку своему коллеге.

– Хочу задать тебе один прямой вопрос, Казн: с тобой на самом верху никто не разговаривал по поводу сегодняшней игры? – спросил Бесков.

– А с тобой? – вопросом на вопрос ответил поляк.

– Со мной разговаривали и настоятельно рекомендовали проиграть в честь вашего праздника.

– Мне рекомендовали то же самое, но с другой формулировкой: чтобы не огорчать вашего генерального секретаря – улыбнулся Гурски. – Получается, что сегодня победителей в игре не будет?

– Должен быть, Казн, – глядя прямо в глаза своему коллеге, произнес Бесков. – Именно за этим я к тебе и пришел. Давай пошлем всех этих политиков к чертовой матери и сыграем так, как нам наша спортивная совесть подсказывает.

– Хочешь сыграть ва-банк?

– Именно. Устал терпеть диктат этих сующих во все свой нос политиков. Мы же с тобой спортсмены и футбол для нас – это жизнь, а не политические игрища.

– Как хорошо ты это сказал, – улыбнулся Гурски. – Значит, играем по-честному, без дураков?

– До «кровянки», как говорили в моем детстве, – улыбкой на улыбку ответил Бесков.

– Что такое до «кровянки»?

– То есть, до первой крови – значит, по-настоящему, не поддаваясь.

– Договорились, хотя моим ребятам будет трудновато – мы почти полночи сегодня не спали.

– Почему? – удивился Бесков.

– Мы же в пансионате поселились, прямо на берегу Одры. И надо же такому случится, сегодня ночью там так громыхнуло и полыхнуло, что пламя стояло до небес. Яхта на Одре взорвалась – прямо неподалеку от нашего пансионата.

– Какая яхта – «Магнолия»? – от этого неожиданного сообщения Бесков даже отшатнулся от коллеги.

– Названия ее не знаю, но горела она до утра – пожарные с трудом потушили.

– А люди на яхте были?

– Говорят, что да – какие-то русские, приехавшие к нам на праздник. Эта трагедия у меня до сих пор перед глазами – всю ночь заснуть не мог.

Бесков стоял ни жив, ни мертв, буквально раздавленный этим сообщением. Еще вчера он был гостем на «Магнолии», а теперь, получается, те, с кем он так мило общался, погибли все до одного. И яхта стала их братской могилой.

– Что с тобой, Костя? – тронул тренера за локоть его польский коллега.

– Ничего, не обращай внимания, – вышел из короткого оцепенения Бесков. – Значит, договорились – бьемся по-настоящему.

Друзья пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны, вполне удовлетворенные итогом их недолгою разговора.

22 июля 1974 года, понедельник, пригород Вроцлава, дорога к Олимпийскому стадиону

Проехав мост через канал на подъезде к Вроцлаву, Кравчик еще раз взглянул на свои наручные часы – они показывали, что до начала футбольного матча остается каких-то десять минут. Если он будет ехать с такой же скоростью, то рискует опоздать к началу второго тайма – времени, когда ему необходимо было быть на стадионе как штык. Можно было, конечно, на полных скоростях рвануть к месту игры, но это было чревато – на него могли обратить внимание инспекторы по контролю за дорожным движением. И тут Кравчика внезапно осенило. «Почему я должен бояться «дорожников»? – подумал боксер. – Не лучше ли будет попросить их о помощи?»

Спустя пять минут Кравчик тормознул у первого же поста дорожной милиции и, выйдя из «Фольксвагена», вошел в расположение поста.

– Матка боска, да это же Анджей Кравчик! – воскликнул молоденький сержант, едва боксер переступил порог помещения.

– Точно – он! – с не меньшим восторгом заголосил напарник сержанта. – А вчера передали, что вы погибли!