Константин Коровин вспоминает…

— Какого черта! Есть чего расстраиваться! Ведь она баба была, — сказал мой приятель Вася. — Так они, бабы, все такие…

[На охоте]

Компас

Охотники народ особенный. Привлекает их к охоте не одна добыча, а страсть быть в природе, ожидание неожиданных случаев и приключений. А потом разговоры — разговоры эти услышишь только на охоте.

Мои друзья-охотники любили приезжать ко мне в глухое место — я жил в деревне, далеко от Москвы, где расстилались леса и долины дивной природы русской. И когда они приезжали ко мне, всегда какая-нибудь ерунда выходила.

Вот несмотря на новый компас, который купил приятель мой, охотник Павел Александрович Тучков, мы все же заблудились на охоте. И привел нас этот компас в совсем неизвестное место.

Компас был английский, круглый, толстый, в футляре, и владелец его нес на шнуре. Одно только — стрелка в компасе была очень вертлявая — повертится и станет.

Павел Александрович говорил, когда шли на охоту, что идем на север. А как пришло время возвращаться — двинулись по компасу на юг.

Идем, идем, а дома как-то и признака нет — места совсем другие.

Развернули, положили карту на землю в лесу, на нее поставили компас — выходит что-то не то. И куда идти — неизвестно.

— Ну, вот я так и знал, — сказал Кузнецов. — Жара сегодня, компас испортился.

— То есть как испортился?

— Испортился, прокис, что ли.

— Какие пошлости! — возмутился Павел Александрович. — Вздор и глупо.

Он зачем-то поднес компас к носу и понюхал.

— Ну, что?

— Странно… что-то есть… Действительно, должно быть, что-то испортилось.

Приятели-охотники тоже нюхали компас и говорили, искоса посмотрев на него:

— Да, странно… действительно прокис…

Опять шли на юг, — так сказать, возвращаясь назад. По стрелке. А дома все нет…

Поздно, устали: вышли на охоту в четыре часа утра, а уж вечер, солнце садится…

Мы тоже сели отдохнуть. Павел Александрович стал развинчивать компас — «там магнит должен быть». Внутри — пружины, колеса, а магнита нет.

— Герасим Дементьевич, — говорил я охотнику-крестьянину. — Заблудились мы, должно быть, как думаешь?

— Да кто ее знает… знать, заблудились. Я здесь не бывал, место-то неприметно.

— Ночевать в лесу — комары заедят, — жаловались мои друзья.

Отдохнули, встали и пошли. Сумерело. Тихо было в лесу. В небе темнели тучи, повисли над лесом. Сверкнула зарница — и вдали послышался гром.

— Благодарю вас, — сказал Кузнецов. — Гроза в лесу… с ружьями… Это значит — покойнички будем.

— Ничего, — говорю, — Вася, у тебя шелковый картуз. Электричество обходит.

— Обходит, да. А вот — за каким чертом по компасу шли?

— Тише, тише… постойте… — говорит мой приятель Караулов. — Слышите — кто-то едет?..

Уже темнело. Мы остановились. Действительно, кто-то как будто ехал — шумит вдали. Мы стоим, слушаем, а тот, кто-то, все едет. Ближе, ближе — и вдруг капли дождя падают на нас…

Дождь становился сильней. Блеснула молния. Раздался сильный удар грома, раскатился по лесу. Собаки стояли около.

— Ружья отставьте дальше, — кричит Василий Сергеевич. — А мы отойдем. Это не шутки, в лесу с ружьями!..

— Под елки надоть лезть, — говорил Герасим.

— Читали Франклина? — кричал Василий Сергеевич. — В лесу-то что с ним было, помните?

— Нет, не читали, а что?

— Что? Убило, вот что!

Кузнецов приставил ружье к дереву, а сам, отойдя, залез под густую ель. Раздался сильный, с треском удар грома, и дождь полил, как из ведра…

— Гоните собак, — кричит Василий Сергеевич. — Они притягивают тоже.

Мрачно темнел лес. Дождь лил, чувствую — за шею потекло по спине. Все приумолкли.

— Разожжем ли костер? — спрашиваю я у Герасима.

— Мозжуху надо искать. А то не возьмет.

Дождь утих.

— Василий Сергеевич, жив ли? — кричит Караулов.

Мы вылезли из-под ели. Мокрые. В сапогах — вода.

В это время где-то внизу в лесу залаяла собака.

— Неча… слышите… идем! — сказал Герасим. — Жительство близко. Слышь… собака.

Мы все как-то ожили. Бросились промокшие вниз.

— Вона, свет в окне вздули, — кричал Герасим. — Сюда идите…

Мы пробирались краем обрыва. Показался свет в окне, дом лесника.

— Дом, — обрадованно говорили все.

Собака лаяла, наши ей ответили. Подошли к дому, ворота заперты. Мы стали стучать в ворота. Слышим — кто-то идет, спрашивает:

— Чего надо?

Калитка отворилась. На пороге стоял лесник, пожилой человек, с мохнатой головой.

— Чьи вы, откелева?

— Дальние. Из Букова, — сказал Герасим Дементьевич.

— Идите.

За столом, в доме лесника, в углу сидел молодой человек в форменной куртке со светлыми пуговицами. Пил чай. Мы торопились раздеться, снимали сапоги. Лесник принес кое-что переодеться: кафтан, шубу, старые валенки. Караулов достал из ягдташей бутылки, колбасу и наливал в чашки. Говорил:

— Согреться надо.

— Запоздали охотники? — спросил молодой человек в куртке.

Пришла лесничиха. Сказала ласково:

— Ишь, охотники… знать, водило вас по лесу?

— Да, — ответил Герасим серьезно, — видать, что водило.

— Что водило? — спросил озабоченно Василий Сергеевич. — Это что еще?

— Тут водит… и вот, заведет — беда… Пейте чай. Я еще подогрею, — говорила лесничиха.

— Благодарю вас, — сказал Кузнецов. — Водит… Хороши местечки у вас тут.